Некоторое время дела мои шли блестяще; в один прекрасный день мне достался
по завещанию в прочих отношениях лишь незначительный капитал, позволивший
мне тогда, однако, беззаботно встречать новый день. Дни простирались передо
мной, как удивительно прекрасно и непринуждённо обставленная комната.
Какое прозаическое сравнение!
Я с удобствами расположился в некоем подобии любовника, помимо прочего,
с удовольствием сочиняющего в свободное время. Я знал, что представляю
кое-какое значение, или, в равной степени возможно, просто воображал это
себе.
Приятные игры воображения делают нас до некоторой степени счастливыми.
Теперь я расскажу вам о той, кого я любил, и с которою кокетничал своей
склонностью. Она была одновременно всем и ничем, и я был тем же самым.
Я был то Вселенной, то лишь атомом в этой Вселенной.
Могу ли я надеяться, что это можно воспринимать как философию? Роскошно
было чувствовать, что я привожу её в смущение своей уверенностью, своей
элегантностью. Хотя эта элегантность не выходила за рамки идеи. Когда я
видел возлюбленную в замешательстве, я находил её восхитительной.
А теперь я приступаю к части, по всей очевидности, вполне сказочной.
Ни с того, ни с сего я вдруг утратил весь прежний ловкий, смелый, стройный
облик -- к моему изумлению. Какая-то неведомая сила превратила меня в шар;
я сделался абсолютно круглым и катался, вместо того чтобы ходить на ногах,
и кувыркался вокруг да около.
Она заметила меня, и когда убедилась в том, что из меня получилось,
пожала плечами, смеясь надо мной, и одновременно то ли удивившись, то ли
разочаровавшись моей новой внешностью. Кроме того, её это, кажется, вывело
из себя, что вполне можно понять.
Меня же положение вещей, в которое я угодил, вполне устраивало, хотя
я и не осмелился бы счесть его импозантным.
Сначала моя красавица не знала, что и предпринять, а потом дала мне
маленького, изящного пинка, тем не менее, отложившегося у меня в памяти.
С тех пор прошли годы. Со временем я принял другие формы.