Облаченный в мятый твидовый костюм, теребя и без того обшарпанный угол
старомодного галстука у себя на животе, Свен де Лайл наполнял непристойными
звуками четыреста кубических футов воздуха — так приличия ради называли
мой кабинет. Мы не виделись несколько лет: он был из тех людей, которые
способны без всякой видимой причины на долгое время вдруг исчезнуть из
поля зрения. Я предполагал, что его долгое отсутствие связано с какими-то
неприятностями, и они оставили след на его лице.
Я должен был сразу понять, как только его увидел: нужно быть настороже.
Зная свою уступчивость и деликатность, я мог бы сообразить, что у меня
нет ни малейшей надежды устоять перед тем, во что Свен намеревался меня
втянуть. Ибо, надо отдать ему должное, Свен никогда не появлялся с пустыми
руками. Свен всегда брал от жизни все, что мог, и сейчас выложил передо
мною тщательно проработанный план. На этот раз, объяснил он, мне предлагается
приятно провести оставшуюся половину дня. Я, в свою очередь, объяснил ему,
что не расположен к приятному времяпрепровождению, что слишком занят, чтобы
тратить драгоценные часы так, как он рассчитывает. Но Свен окопался прочно
и не сдвинуся с места до тех пор, пока меня не уболтал.
Я вставил в пишущую машинку лист с надписью: Вторник, после полудня.
Я под ножом хирурга. Потом снял телефонную трубку.
— Люси?
— Привет, Майк.
— Как дела?
— Хорошо, Майк. Как ты?
— Тоже хорошо. Просто решил позвонить…
— Спасибо, Майк.
— Нам обязательно нужно встретиться.
— Да, конечно.
— Я пригласил бы тебя на ланч просто так, как старый и верный друг.
— Было бы очень приятно.
— Да, да.
— Спасибо, что позвонил, Майк.
— До свиданья, Люси.
— До свиданья, Майк.
Свен выкладывал на полированной поверхности моего стола картинку из
скрепок.
— Это твоя жена? — спросил он.
— Жена? Что ты, и близко не стоит.
— Ты еще не женился?
— Нет.
— Это хорошо. Я подцепил в общежитии двух девочек. Они тебя знают.
— Мы не спеша вышли под сентябрьское солнце и отправились на встречу с
девочками.
Мне давно хотелось провести время в компании бойких машинисток с быстрыми
пальчиками, ладными фигурками и пухлыми губками; машинисток, чьи головки
резво поворачиваются в ту сторону, откуда раздается призывный звон монет;
веселых девчонок, которых не интересуют предрассудки, и которые не рвутся
замуж. В таком обществе приятнее всего убить остаток дня. Но получилось
так, что с нами оказались Марго и Джо, славные подружки, занимавшиеся тем,
что рисовали иллюстрации для глянцевых журналов.
— Когда мне было одиннадцать лет, — рассказывала мне Джо, — я сочинила
детскую книжку и нарисовала к ней картинки. Ее напечатали, и конечно же,
все вокруг меня невзлюбили.
— Ты, наверно, была очень умная.
— Нет, если честно. Книжка была ужасная. Просто случайность, что ее
напечатали.
— Для Джо, — сказала Марго, — слова всегда значат слишком много. Она
очень чувствительная.
— Она ненормальная, — сказал Свен.
— Ради Бога, Свен, — сказала Марго.
Джо и Свен повернулись друг к другу. Свену стало скучно, и он принялся
рассказывать Джо какой-то анекдот. Марго сказала мне тихо, чтобы никто
не слышал:
— Джо ужасно талантливая, талантливее я никого не знаю. — Я кивнул,
мне было все равно. Бар заполнялся мужчинами в униформах: темно-серые пиджаки,
жилеты, белые рубашки, галстуки с эмблемами клубов или школ.
— Хочешь выпить, Марго?
Марго сказала, что идея хорошая, и я, протиснувшись к мокрой стойке,
отправил десятифунтовую бумажку плавать по пивному озеру. Когда я вернулся,
Марго спросила:
— Скажи честно, что ты думаешь о Найджеле.
О Найджеле? Стараясь протянуть время, я глотал пиво и спрашивал себя,
зачем я пью эту гадость. Потом сказал:
— Ох, мне очень нравится Найджел.
— Правда?
— Ну, он вполне… Я хочу сказать…
— Иногда мне кажется, что Найджел ужасно скучный.
Я вспомнил. Найджел был толстый и болтливый. Найджел говорил все, о
чем хотелось или не хотелось слышать. Когда Найджел расходился, остановить
его было решительно невозможно. Найджел был мужем Марго.
Я пил пиво. Холодное и безвкусное. И ничего не говорил.
— Мы с Найджелом вчера разругались.
— О, Господи!
Марго принялась рассказывать, как они разругались. Я уныло слушал.
Потом принес еще выпить, но на этот раз себе взял виски. Кто-то когда-то
говорил мне, что у Джо тоже был муж. Значит, обе семейные лодки неслись
к рифам.
Вдруг Марго перестала говорить о Найджеле. Она хитро посмотрела на
меня и сказала что-то, чего я не понял. После следующих фраз до меня дошло:
якобы я мог бы стать хорошим мужем.
— Да, наверное, — ответил я.
— Только не подумай, что я в тебя влюбилась, — нерешительно сказала
Марго.
— Нет, что ты.
После паба мы направились поесть. Всю дорогу, пока ехали в такси, я
думал о Люси.
Мы приехали на Итальянскую площадь и пошли в Сохо — слишком дорогое
и не особенно хорошее заведение. Свен рассказывал истории из своей жизни
и ел только чипсы. Я нашел на лестнице телефон и позвонил Люси.
— Привет, Люси. Что ты сейчас делаешь?
— Что значит, что делаю? Разговариваю с тобой по телефону.
Я повесил трубку и некоторое время постоял, разглядывая сверху ступеньки.
Потом спустился.
— Что, черт побери, мы будем делать? — спросил Свен. — Сейчас только
четыре часа.
— Я хочу поговорить с Майком, — объявила Марго. — И чтобы никто не
слушал.
Я подсел к ней, и она заговорила запинающимся шепотом.
— Мне нужен твой совет насчет Найджела, Майк.
— Честно говоря, я его почти не знаю.
— Это неважно. Слушай, мне кажется, с ним что-то не так.
Я попросил ее выразиться конкретнее. Вместо этого она повторила то
же самое, только в вопросительной форме:
— Майк, тебе не кажется, что с Найджелом что-то не так?
— Ну…
— Только честно.
— Говорю же, я его не знаю. Могу, например, сказать, что у него искусственный
желудок.
— У Найджела нормальный желудок.
— Это хорошо.
— Не знаю, почему тебе пришло это в голову. У него никогда даже не
было проблем с желудком.
— Хорошо, тогда с чем у него проблемы?
— Я думаю, с психикой.
— Так ради Бога, отправь его лечиться.
— Думаешь, стоит?
— Конечно, или тебе нравится, что у него проблемы с психикой?
Марго хихикнула. Потом сказала:
— Он ведет себя очень странно. Понимаешь, я не знаю, где он остановится.
— Что значит — странно?
— Приводит старух. Приходит домой и говорит, что был с ними на каком-то
заседании, а теперь они хотят выпить кофе. Это очень странно — Найджел,
а сзади топчутся четыре или пять древних дам. Очень старых. Понятия не
имею, где он их берет. Наверно, думает, что оказывает любезность.
— А что говорит Найджел?
— Он говорит, что они не успели закончить заседание. Они усаживаются
вокруг него и начинают писать какие-то бумажки. И все молчат.
— Все это очень интересно. Наверняка, должно быть какое-то простое
объяснение. По-моему, Марго, ты не до конца расследовала это дело.
— Пошли отсюда куда-нибудь, — сказал Свен.
Мы перебрались в заведение, которое называлось «Голубой пиджак». Один
из тех клубов, в которых можно выпить после обеда, и где почти нет стриптиза.
Марго опять было завела про Найджела, но я твердо сказал, что не желаю
больше слушать о Найджеле. Я повернулся к Джо.
— Джо, — спросил я, — Ты знаешь такую девушку, Люси Анструс?
— Маленькая, толстая и немного лысоватая?
— Нет, Люси очень красивая.
— Значит, не она.
— Высокая, стройная, с голубыми глазами. Ходит, как кошка.
— Нет, не знаю.
— Всегда говорит что-нибудь неожиданное. Кажется, она наполовину шведка.
— Майк, а ты бы догадался, что я наполовину валлийка?
— Нет, я хочу спросить тебя насчет Люси…
— Но я ее не знаю.
— Я не знаю, что мне делать с Люси.
— Ты как Марго. Марго тоже не знает, что ей делать с Найджелом. Никто
ни с кем не знает, что делать. Господи! Можно мне выпить водки?
— Да. Я хочу сказать…
— Я хочу водки.
Я заказал водку. Свен и Марго сидели в молчании, занятые каждый своими
мыслями; они даже не слушали, о чем мы говорили. Марго поймала мой взгляд
и открыла было рот. Я отвернулся и протянул Джо рюмку.
— С мужем Марго что-то не так, – сказала Джо. – Бедняжка Марго ужасно
переживает.
— Да, я знаю. Марго мне сказала.
— Знаешь, мне нравится Найджел.
— Тогда займись его воспитанием. Мы говорили про другое. Я хотел тебе
сказать…
— Похоже, Найджел приводит домой женщин.
— Да, Джо, я знаю.
— Это очень некрасиво по отношению к Марго.
Марго услышала последние слова. Она воскликнула:
— Что некрасиво по отношению к Марго?
Разговор перешел на общие темы. Я пошел звонить Люси.
— Люси?
— Привет. Это Майк?
— Да.
— Привет, Майк.
— Привет, Люси.
— Как ты?
— Мне очень весело. Только знаешь, Люси?
— Что?
— У меня не получается быть веселым. Мне не смешно.
— Ты где?
— В «Голубом пиджаке».
— Это еще что такое?
— Пиджак с подкладкой из леопардовой шкуры. Здесь еще Джо, Марго и
Свен.
— Кто это?
— Просто люди.
— Спасибо, что позвонил, Майк.
— У Марго есть муж Найджел, и он приводит домой женщин. Я подумал,
может ты могла бы ей что-нибудь посоветовать, а я бы передал. Она переживает
из-за этих женщин. Они приходят сразу по несколько.
— Ох, Майк, я ничего в этом не понимаю. Даже не знаю, что сказать.
Честно.
— Извини, Люси. Я просто подумал, может, ты знаешь.
— Тут звонят в дверь. До свиданья, Майк. На твоем месте я бы поехала
домой.
Свен сказал, что хочет чаю. Мы вышли из «Голубого пиджака» и под палящим
солнцем двинулись в сторону Флориса.
Марго опять завела про Найджела.
Свен сказал, что у него есть знакомый, который может справиться с Найджелом.
Он не помнил, какие методы тот использует, но сказал, что они точно должны
помочь.
Я ушел звонить Люси.
— Люси?
Ответил мужской голос. Я спросил:
— Можно поговорить с Люси? Я туда попал?
Мужской голос ничего не сказал, потому что в этот момент подошла Люси.
— Майк, это опять ты?
— Привет, Люси, как дела?
— Прекрасно, Майк.
— Это хорошо.
— Майк, ты звонил в пятнадцать минут пятого. Ты знаешь, сколько сейчас
времени?
— А сколько сейчас времени?
— Тридцать пять минут пятого.
— Я тебе надоедаю, да?
— Нет, нет. Просто я не знаю, чем тебе помочь. Может, тебе что-то нужно,
и ты стесняешься сказать?
— Мне скучно. Мне скучно с этими людьми, Люси.
— Правда?
— Кто у тебя?
— Мой друг Фрэнк. Ты его не знаешь.
— Что он делает?
— Что значит, что делает?
— Ну…
— Подожди, я его спрошу. Фрэнк, что ты делаешь?
— Что он сказал?
— Он сказал, что наливает чай.
— Я тоже пью чай. Во Флорисе. Жалко, что тебя здесь нет.
— До свиданья, Майк.
— Подожди, Люси.
— До свиданья, Майк.
— До свиданья, Люси.
Когда я вернулся, все возбужденно смеялись. Свен сказал, что они надрались
пирожными, которые принесли, пока меня не было.
— Понюхай, — сказал он. Пирожные пахли ромом. Я откусил кусок: вкус
у них был тоже ромовый. Мы съели всю тарелку и хохотали так, словно действительно
надрались пирожными. Мы заказали еще порцию и сказали официантке, что пирожные
очень вкусные. Когда веселье немного утихло, Свен сказал:
— Майк, нам интересно, что ты думаешь по поводу мужа Марго.
— Я уже сказал Марго…
— Нет, Майк, серьезно. Ты разбираешься в таких вещах.
— С чего вы взяли, что я разбираюсь в таких вещах? Я ничего в них не
понимаю.
— Хорошо, Майк, я тебе объясню. Муж Марго Найджел все время возится
с этими старухами. Марго волнуется, вдруг дело зайдет дальше — ну, знаешь,
бродяги, нищие, безногие солдаты. Как ты думаешь, что ей делать?
— Я не знаю, что ей делать. Марго, я не знаю, что тебе делать. Разве
только спросить у Найджела, что происходит. А пока ешь пирожные.
— А ведь это идея, — радостно воскликнул Свен. – Марго, любовь моя,
почему бы тебе не спросить у Найджела, что происходит?
Джо шлепнула меня по щеке кончиками пальцев. По тому, как она улыбалась,
я догадался, что этот жест должен был означать одобрение.
— Но Найджел говорит, — сказала Марго, — что они просто не успели закончить
заседание.
— Ах, да, — сказал Свен. — Но ты плохо на него надавила. Ты не спросила:
какое заседание? Ты не показала, что тебя интересуют их дела. Найджел мог
подумать, что тебя это устраивает, и ничего другого от семейной жизни ты
не ждешь. Пока ты был в туалете, — это Свен уже мне, — Марго призналась,
что очень переживает.
— Она и раньше признавалась мне в том же самом. Я был не в туалете.
Я разговаривал по телефону.
— Значит, надо так и сделать? Позвонить Найджелу и потребовать, чтобы
он все объяснил?
Мы дружно закивали. Марго поднялась, постояла и села снова. Сказала,
что не может. Сказала, что ей стыдно звонить своему мужу и задавать такие
вопросы. Она повернулась ко мне.
— Майк, может, ты позвонишь?
— Я?
— Майк, давай ты позвонишь.
— Ты хочешь, чтобы я звонил твоему мужу, которого почти не знаю, и
спрашивал, в каких он отношениях со старухами?
— Майк, ради меня.
— Подумай, во что ты меня втягиваешь. Подумай, что получится. Найджел
решит, что я муж одной из этих старух. Найджел подумает, что я из полиции.
Найджел станет выяснять, кто я такой. Подумай, ради Бога, какое я имею
право что-то у него спрашивать.
Свен сказал:
— Вот все, что ты должен сказать: Это Найджел? Слушай, Найджел, что
еще за старухи ходят к тебе домой днем и ночью? Прикинешься, что ты из
министерства социальной защиты.
— Я не могу называть человека Найджелом и говорить, что я из министерства
социальной защиты.
— Майк, мужа Марго зовут Найджел. Он не удивится, когда ты назовешь
его Найджелом. Если ты будешь называть его не Найджелом, а как-нибудь по-другому,
он просто пошлет тебя к черту. Скажет, что ты перепутал номер.
— Что я ему скажу? «Привет, Найджел, это министерство социальной защиты»?
Он решит, что я ненормальный.
Марго сказала:
— Майк, говори, что хочешь. Не обращай внимания на Свена. Свен съел
слишком много пирожных. Давай, ты же знаешь, где телефон. — Она протянула
мне бумажку с номером.
— О, господи, — сказал я и, не в состоянии больше это выносить, взял
у них монету и зашагал к телефону.
— Алло? — произнес голос на другом конце провода.
— Алло. Можно поговорить с Люси? Пожалуйста.
— Алло, — сказала Люси.
— Алло, Люси.
— Да, — сказала Люси.
— Это Майк.
— Я знаю, что это Майк.
— Они хотят, чтобы я позвонил этому человеку, помнишь я тебе говорил,
но не могу же я звонить просто так…
— Почему бы тебе не пойти домой и не лечь спать?
— Потому что я не хочу спать. Помнишь этого человека со старухами?
А сейчас они говорят, чтобы я ему позвонил и спросил, что происходит. Люси,
правда, это нельзя делать?
— Да, пожалуй, не стоит.
— Они говорят, чтобы я сказал, что я из министерства социальной защиты.
— До свиданья, Майк.
— Подожди, Люси.
— Да?
— Этот человек все еще у тебя?
— Какой человек?
— Ну этот, который у тебя был.
— Фрэнк. Да, он здесь.
— Кто он, Люси?
— Его зовут Фрэнк.
— Да, но что он делает?
— Я не знаю, что он делает. Фрэнк, что ты делаешь? В жизни. Он говорит
…что, Фрэнк? Он страховой агент, Майк.
— Страховой агент?
— До свиданья.
— До свиданья, Люси.
Когда я вернулся к столику, всем было очень весело. Никто не поинтересовался,
что сказал Найджел. Свен заплатил по счету и сказал, что мы сейчас поедем
в Юстон смотреть какой-то восточный триллер, а потом он повезет нас на
вечеринку. В такси Марго спросила:
— Что сказал Найджел?
— Его не было.
— Что, никто не ответил?
— Какая-то женщина. Она сказала, что я мешаю им проводить заседание.
Я спросил, какое заседание, но она захотела сначала узнать, кто говорит.
Я сказал, что я из министерства социальной защиты, тогда она сказала: о,
Господи, — и повесила трубку.
Мы приехали на вечеринку раньше, чем нужно, но это никого не удивило.
Я принялся помогать женщине в шароварах переливать вино из бутылок в графины.
Свен, Марго и Джо возились с магнитофоном; потом появился муж этой женщины,
и мы пошли есть.
Около восьми начал собираться народ. Комнаты заполнились табачным дымом,
музыкой и винными парами; вечеринка весело покатилась по наезженной колее.
Девушка с кудряшками очень серьезно говорила со мной о любви. Мне казалось,
она чувствует все почти так же, как и я, но я не мог представить ее своей
подругой, даже на время. Она говорила:
— Я думаю, у каждого человека есть какое-нибудь качество, которое становится
лучше, когда он любит. Сильнее, понимаешь. Гордость, например. Или честность.
Или мораль; даже интеллектуальная, даже эмоциональная чистота. Возьми двух
влюбленных людей. Только любовь может изменить их личные качества. У посторонних
это не получится. Разве только кружным путем — вызвать ревность, например.
Ты не согласен?
Я плохо понимал, что она говорит, но сказал, что согласен.
— Другое свойство любви, — продолжала девушка с кудряшками, — это сверхъестественная
восприимчивость. Ты когда-нибудь задумывался, почему, если ты кого-то любишь,
тебе очень хочется, чтобы и тебя любили тоже? Потому, конечно, что это
закон природы. Я хочу сказать: было бы очень странно, если бы всегда, когда
один человек любит другого, этот другой не любил бы его в ответ. Такие
случаи составляют очень маленький процент.
Какой-то агрессивный молодой человек услышал ее последнюю реплику и
принялся смеяться. Он смотрел то на девушку с кудряшками, то на меня, и
не мог остановиться.
Я отошел налить себе вина из графина и спросил симпатичную женщину
средних лет, как она поживает. Та в ответ засмущалась; я улыбнулся и пошел
дальше. Марго затащила меня за угол.
— Майк, ты не позвонишь еще раз Найджелу?
— Только и мечтаю, — ответил я. — Честно говоря, не хочется.
— Ну, миленький, ты же обещал.
— Обещал? Я ничего не обещал.
— Ну, Майк.
— Ладно, но только чтобы покончить с этим делом раз и навсегда.
— Сейчас, Майк?
— Хорошо. Сейчас.
— Люси?
— Это Майк?
— А кто еще?
— Ну, мало ли. Ты где?
— На вечеринке.
— Хорошая вечеринка?
— Да, ничего. Может, ты приедешь?
— Не могу, Майк. У меня дела.
— С этим дурацким агентом, наверно.
— С каким агентом?
— Страховым. Твой друг, страховой агент. Фрэнк.
— Он не страховой агент. Он издатель.
— Зачем он тогда сказал, что он страховой агент?
Последовали длинные разъяснения. Это, оказывается, образец юмора Фрэнка
—иногда называться страховым агентом. Я обдумывал это, пока шел обратно
к Марго.
— Что он сказал, Майк?
— Женщина сказала, что Найджела нет дома.
— И все?
— Я сказал, что за домом ведется наблюдение. Я сказал, что местные
власти недовольны.
— А что она?
— Она стала причитать, но я сказал: я предупредил, — и повесил трубку.
— Спасибо, Майк.
— Не за что. Всегда пожалуйста.
Подошел Свен, и Марго сказала:
— Майк опять звонил Найджелу. Майк сделал все, как надо.
Свен похлопал меня по спине и спросил:
— Доволен?
Марго начала рассказывать ему о разговоре. Я отошел.
Джо делала вид, что слушает двух мужчин, наперебой пересказывавших
ей какую-то длинную историю. Понизив голос, она сказала мне:
— Не волнуйся за Марго. Вот увидишь, она прекрасно выкрутится сама.
Я уставился на нее, не понимая, с чего она взяла, будто я волнуюсь
за Марго.
— Конечно, выкрутится, — ответил я.
— Доверяй Джо, — прошептала она.
Я сказал, что вижу в ней человека, которому определенно можно доверять.
Я принялся наводить порядок в своих мыслях. Один из мужчин спросил:
— А ты что думаешь, старина?
Я пожал плечами и потащился обратно к телефону. Набрал номер три раза,
но никто не ответил.
Опять начались шумные танцы. Остановившись у графина с вином, я вновь
обнаружил себя в компании девушки с кудряшками. Она лениво улыбнулась,
и я спросил:
— Ты не знаешь девушку по имени Люси Анструс?
Девушка с кудряшками покачала головой:
— Откуда мне ее знать?
— Не знаю, — ответил я. Девушка внимательно осмотрела меня и отошла.
Я поднялся наверх и обнаружил там тихую комнату с кроватью. Лампа на
комоде отбрасывала неяркий свет. Мягкая и удобная на вид кровать почти
вся скрывалась в тени. Я растянулся на ней, радуясь темноте. Через несколько
минут провалился в сон. Когда я проснулся, светящийся циферблат у меня
на руке показывал, что прошло два часа. У комода стояли две девушки и пудрили
щеки. Потом они достали из сумочек длинные шарфы и намотали их на головы.
Переговариваясь шепотом, вышли из комнаты. Я лежал, перебирая события,
и вспоминал, каким представлял себе этот день утром. Для меня всегда очень
важно продумать за завтраком предстоящий день.
В комнату вошел какой-то мужчина и расположился перед зеркалом. Он
пригладил волосы и поправил галстук. Потом достал из кармана носовой платок
и обмотал его вокруг указательного пальца. Засунул палец с платком по очереди
в каждое ухо, покрутил и поелозил взад-вперед. Затем принялся внимательно
изучать оставшиеся на платке результаты такой операции. Я закрыл глаза;
а когда открыл их снова, мужчины не было. Я закурил и дотянулся до телефона.
— Кто это? — спросил голос. Это был издатель. Я сказал, что хочу поговорить
с Люси.
— Привет, Люси.
— Ох, Майк, я…
— Люси, опять этот человек.
— Да, Майк.
— Сейчас два часа ночи.
— Два часа ночи. Прости, Майк. — Голос ее стал слишком мягким, и я
сказал:
— Прекрати меня жалеть.
— Я думаю, мне лучше повесить трубку.
— Я сам повешу трубку, черт подери.
Я стоял у телефона, размышляя и чувствуя себя мерзко. Заметил, что
держу что-то в руке, опустил глаза и увидел бумажку с телефоном Найджела.
Я поднял трубку и набрал номер.
Пришлось ждать почти целую минуту, прежде чем отозвался женский голос:
— Да? Кто это?
Кажется, я сказал:
— Я хочу знать, что происходит.
Женщина быстро забормотала:
— Кто это говорит? Вы, наверное, не туда попали.
— Я туда попал, — резко оборвал я. – Позовите к телефону Найджела.
— Найджел сейчас очень занят. Своими требованиями вы мешаете нам проводить
заседание. У нас очень важные вопросы на повестке дня. Я не могу выполнить
вашу просьбу, сэр.
— Я из министерства социального обеспечения, — сказал я и услышал,
как женщина на другом конце провода прерывисто задышала. Потом повесила
трубку.
В поисках дверей я прошел через всю вечеринку. Я думал о том, что всё
более-менее решилось. Марго нашла выход своим жалобам; ей теперь лучше,
а нужно было всего-навсего позвонить Найджелу, спросить, что происходит,
и не отставать, пока не добьешься удовлетворительного ответа. Что до меня,
то время вылечит и время исцелит. Я это знал, и это было хуже всего. Я
не хотел исцеляться. Я хотел, чтобы моя сумасшедшая любовь к Люси, как
и прежде, выталкивала меня из снов; дразнилась из полупустых стаканов;
накидывалась на меня в самые неподходящие минуты. Пройдет время, образ
Люси сотрется у меня из памяти и распадется на отдельные точки; пройдет
время, я встречу ее на улице и спокойно поздороваюсь, и мы посидим в кафе
и поговорим о том, сколько воды утекло после нашего последнего свидания.
Сегодняшний — нет, уже вчерашний — день уплывет, как и прочие дни. Этот
день не будет отмечен красным. В этот день не рухнули мои надежды. В этот
день у меня не крали самую главную мою любовь. Я открыл дверь и стал смотреть
в ночь. Там было холодно и неуютно. Мне нравилось. Я ненавидел это мгновение
и любил его, потому что пока еще любил Люси. Я медленно закрыл дверь и
оставил снаружи темноту и холод. Вернулся к вечеринке, но мысль о том,
что все забудется, по-прежнему больно жгла меня. Даже в эту минуту, думал
я, время работает; время уносит Люси прочь; время разрушает ее, убивает
все, что было между нами. Время на моей стороне, и я буду оглядываться
на этот день без горечи и обид. Я буду вспоминать его, словно легкий блик
на хрупкой поверхности пустоты, как день, когда мне было даже весело, как
день, когда мы надрались пирожными.
«Адам Бид» (1859) — первый полномасштабный
роман Джордж Элиот (Прим.ред.)