Speaking In Tongues
Лавка Языков

Дилан Томас

(1914-1953)

в переводах Ольги Татариновой





In my craft or sullen art...



По ночам пишу стихи
В этом мрачном мире бед
А луна буравит небо
И любовники в объятьях
Прячут горести свои,
Добываю певчий свет
Не для чести не для хлеба
И не тщусь в своих занятьях
Выиграть на грош любви
Все мы рвемся из вертепа
Человеческой тоски


И пульсируют виски
В этих пенноволнных ратях
Строк моих совсем не ради
Знати и луны, и нет
Смысла в башне вроде склепа
Соловьям служить нелепо
Только тем в чьих спят объятьях
Горести грядущих лет
Проку нет в моих занятьях
Им не нужен певчий свет.




СТИХИ В ОКТЯБРЕ

Poem in October


      В тот день тридцать лет исполнялось
Как небом разбужен я был чтобы слышать леса и причалы
      Хруст сомкнувшихся раковин, цапли
                                                    Прибрежный молебен
                                           Скликающий паству
И чаек призывные крики и лодок рыбацких
Стук о пристань обвитую паутиной сетей
                                           Чтобы я
                                                    Вслед за ними
      Поднимался и выходил за порог.

      В тот день окрыленных деревьев
Отлетающих птиц уносящих вдаль мое имя
      Над полями и белыми лошадьми
                                              Я проснулся
                                    В осенний дождь
      И под ливень жизни ушел.
Цапля нырнула в прилив за добычей когда я отправился в путь
                                    Через порог
                                              За ворота
      Пробуждавшегося городка.

      И весенняя певчая стая
В танцующих облаках и кусты начиненные свистом
      Дроздов и октябрьское солнце
                                           Согревавшее
                                  Плечи холмов,
Все здесь благостно было и все вдруг запело
В то утро когда проходил я и слушал
                                  Терзающий душу дождь
                                             Завыванье холодного ветра
       На тропинке лесной уводящей меня.

        Дождь обволакивал гавань
И море и мокрые церкви размером с улиток
        Чьи рожки сверлили туман и далекого замка
                                               Буреющую сову
                                          Но сады
Цвели как цветут лишь весною летом и в сказках
Над оседлым жильем и под облаком певчим.
                                          Я только дивился
                                                    На чудо
        Октябрьского дня рожденья в весеннем цвету.

       Все это вернулось ко мне
Из счастливой страны под синим безоблачным небом
       И чудесное лето опять заструилось
                                          С грушей-яблоком
                                И смородиной красной
Я обернулся и ясно увидел вдали
Те забытые детские дни когда за руку с мамой
                                Шел малыш
                                         Сквозь сказания солнца
        И легенды часовен зеленых.


             И старые детские сказки
Обожгли мои щеки слезами того малыша его сердце забилось во мне.
             Те леса здесь стояли сейчас и те реки текли
                                                   И тот мальчик
                                           Вдруг понял что лето
Умирая поведало тихо о счастье его
Холмам и деревьям и рыбе в высокой воде.
                                           И чудесная
                                                    Песенка лета
       Остается здесь жить в реке и в пернатых певцах.


       Потому и дивился я чуду
Дня рожденья осеннего с летом царящим вокруг. Значит правда
       Умершей песенки детской солнцем сожженной
                                          Жива.
                               Так исполнилось тридцать
Мне под небом открытым и лето сияло
Хотя город внизу был окрашен октябрьскою кровью.
                                О, желаю себе
                                         Чтобы правда души
        Моих песен жила на таких вот высоких холмах.