Ее змея на снимках

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Расселл Уоркинг

ЕЕ ЗМЕЯ НА СНИМКАХ

Перевела Нонна Чернякова






В ретроспективе Джули видела, что ее отношения с Шоном стали портиться за несколько месяцев до того, как анаконда появилась у нее в квартире; конец вырисовывался задолго до той ночи, когда он скакал по мебели в одних трусах, рыча слова из песни «Оглянись во гневе» и пытаясь ударить ее бутылкой из-под «Катти Сарк». Но после того, как он сфотографировал змею, рухнуло всё. Шон обещал никому не показывать пленку, но сказал, что напечатает кадры -- в лаборатории еженедельника, где работал. Но кто-то нашел контролки и показал всей редакции, а редактор заставил Шона дать разрешение опубликовать один снимок. Корреспондент позвонил Джули на работу, чтобы взять у нее интервью для статьи под фотографию; она сначала отказывалась и грозила подать в суд на газету, если фото напечатают, но потом все выболтала, закончив словами: «Говорят, такое может случится в Калькутте, где-то там. Но в Сиэттле, в Магнолии?»
На бумаге ее комментарий выглядел глупо, и священник, занимавшийся спасением душ в самой убогой части города, написал в газету: «Бедные и несчастные нашего общества с удовольствием поменяли бы свои подстилки из газет и скамейки в парке на дом в Магнолии, даже тот, где в унитазе появляется рептилия». На следующей неделе профессорша -- специалист в науке о женщине из университета штата Вашингтон, -- ответила священнику альтернативной интерпретацией библейской аллюзии: в настоящем мифе, по ее словам, змея была лесбиянкой -- любовницей Евы, и вместе они породили мир и человечество. В обоих случаях газета дала тот же снимок змеи, но меньшего формата. Потом Джули нечаянно услышала в своей конторе, как старший адвокат делился с кем-то, что он вырезал саму статью, письма и все снимки и повесил их внутри кабинки в мужском туалете. Он хихикал: «Не ты ли это сделал татуировку у нее на бедре?» «Тс-с-с, -- сказал другой, -- Мне кажется, она сидит сейчас в соседней комнате.» В тот же вечер она велела Шону выметаться.
Самым ужасным было то, что Джули не знала, с каких пор змея присутствовала поблизости. Она решила, что, может быть, кто-то из друзей Шона проник к ней домой и пошутил, и, хотя Шон взбесился, когда она это сказала, и чуть не порвал картинку, которую снимал со стены (сюрреалистическую литографию мягкой, свесившейсяс небес Космической Иглы), она вспомнила по крайней мере один прецедент: однажды Барт положил отрезанную им лапу бабуина в емкость с проявителем в лаборатории Шона. Она боялась даже думать о том, что змея могла проползти по трубам из канализации; когда Шон предложил такой вариант, она поджала ноги и ее передернуло от ужаса.
В то утро, когда всё случилось, Шон завтракал в своем обычном углу и придумывал смешную подпись под фотографией на коробке -- олимпийская чемпионка жевала хлопья, и изо рта у нее капало молоко. Джули закричала в ванной. Позднее Шон говорил журналистам, что его первой мыслью было: забыл опустить сидушку, и она уселась на керамику. Но она продолжала вопить, и он понесся по коридору узнать в чем дело. Джули, в одном халате, распахнула дверь настежь и завизжала: «Шон! Смотри сюда!» Кулаки ее были сжаты, и, тронув ее за руку, чтобы дала ему пройти, он почувствовал, как она дрожит.
«Что?»
«Смотри!» -- Она показала на унитаз. Шон подошел поближе, и гримасничая, стал заглядывать. Гладкий зеленый предмет, похожий на коровью кишку, обвился вокруг унитаза, и оба его конца терялись в кашице из размокшей бумаге. Он пожал плечами и поделился своим наблюдением: «Пожалуй, это самая большая какашка, которую я когда-либо видел в своей жизни.»
«Это змея!» сказала Джули, покраснев от ярости.
«Змея?»
«Да.»
«Откуда она взялась?»
«Не я ее сюда принесла, это точно. Я просто услышала какие-то звуки в воде, встала посмотреть, и вот пожалуйста. Хорошо еще, что она не пыталась меня укусить, а то я бы умерла.»
Шон сказал: «Я думаю, что в своей жизни эта тварь видела более аппетитные места.»
Джули бросила в него феном. Он нагнулся, фен ударился о зеркало и упал на пол. Змея начала корчиться, разбрызгивая воду на ковер.
«Ты что, я просто пошутил,» -- сказал он. Шон стоял и смотрел на унитаз. «Потрясающе. Подожди секунду,» -- сказал он змее и выбежал из ванной.
К тому моменту, как он вернулся с фотоаппаратом, Джули принесла мотыгу из сада и пыталась вытянуть тело змеи. «Великолепно,» -- обрадовался Шон и начал снимать.
«Да положи ты свой чертов аппарат и подай мне руку,» -- попросила она.
«О'кей. Одну секунду. Подожди. Можешь поднять ее повыше? Хорошо. Прекрасно.» -- Шон снял фотоаппарат с шеи и положил его на раковину. «Ладно, давай теперь мне мотыгу. Я ею займусь.»
Он тянул мотыгу, но змею заклинило и она не шевелилась. Шон повернулся, начал тянуть, упираясь ногой в унитаз, но подскользнулся и чуть не упал через открытую дверь в душ. Потом немного передохнул.
«Как она умудрилась там так застрять?» -- размышлял он.
Джули сказала: «Я попробую смыть, пока ты тянешь.»
Она нажала рычажок большим пальцем, вода закрутилась до самого края и полилась на пол.
«Поддается,» -- прокряхтел Шон.
«Какой конец идет вперед?»
Он ослабил хватку и посмотрел на нее, вытирая бровь. «Может, стоит поискать топор?»
«Топор?»
«Башку ей оттяпать, когда вылезет.»
Через минуту Джули принесла ржавый топор с поцарапанной грязной рукояткой. Она расставила ноги для устойчивости и замахнулась топором. Лезвие ударилось в потолок, и кусочки штукатурки посыпались ей на волосы.
Шон возмутился: «Ты что делаешь? Ты же мне голову отрубишь.»
Джули чуть опустила топор. «Я хотела приготовиться.»
«Смывай еще раз,» -- сказал Шон. Он вытянул змею еще на несколько дюймов, и из унитаза послышался щелчок.
«Что это?» -- спросила Джули.
«Кажется, у нее спина вывихнулась.»
«Ой, какой ужас!»
«Смывай опять.»
Капли пота падали с лица Шона на пол. Он ворчал, но продолжал тянуть. Змея слабо извивалась. Шон уперся одной ногой в край унитаза, перенеся вес тела на другую, и потянул со стоном. «Пошла,» -- выдохнул он. Выскочил хвост, и Шон упал спиной в открытую дверь душа.
«Хватай ее! -- заорал он. -- Не давай ей уйти.»
Джули схватила змею за хвост. «Шон,» -- сказала она, от ужаса переходя на высокие ноты. Хвост у змеи был мягким, и его мышцы продолжали работать в руках Джули. «Шон, да подними ты зад и помоги мне!»
Это был момент, который позже она расценила как переломный в ее отношениях с Шоном: тот вскочил на ноги и схватил фотоаппарат с раковины. «Один сек,» -- сказал он и начал снимать. Один снимок оказался фатальным для того, что, как она полагала, было любовью к Шону: фотография ее рук и кистей (ногти длинные, острые и накрашенные) в то мгновение, когда она держала хвост анаконды, растянувшийся на четыре фута от унитаза; ее халат с готовностью распахнулся, и сбоку кадра запечатлелась стройная нога. По тому, что оказалось на фотографии, можно было подумать, что она голая.
Джули сказала: «Положи камеру и дай мне руку, идиот.»
«Да. Есть. Хорошо. То, что нужно.» Он убрал фотоаппарат, и они вместе вытянули болтающуюся рептилию на мокрый пол. Змея была по крайней мере длиной футов пятнадцать.
«Убей ее, -- сказал Шон. -- Отруби ей голову.»
На полу в туалете змея извивалась и шипела. Шон выхватил топор. «Если ты не хочешь, то я отрублю.» Он ударил топором по змее в нескольких местах, oставляя на ее теле глубoкие раны. Но целился плoхo, пo хoду отхватил кусочек мойки под раковиной и порубил линолеум и ковер. Змея медленно сворачивалась в петлю, шипя в агонии и размазывая по полу кровь.
Джули сказала: «Стой. Подожди секунду.»
Шон, тяжело дыша, оперся на топор, как на трость. «Ради Бoга. А я думал, ты хочешь убить ее.»
«Может быть нам позвонить в зоопарк или ветеринару, кому-нибудь такому?»
«Джули, она ведь уже не сможет жить. Видишь, у нее спина сломана.»
«Ну тогда тащи ее на улицу, пока ты не разнес мой туалет в щепки. Посмотри, кровь везде. И как я буду это отмывать?»
Шон подцепил змею мотыгой и поволок на задний двор. Ее внутренности ввываливались из открытой раны в боку. Он бросил ее в грязь за кучей дров и побежал за фотоаппаратом. Джули сидела на корточках в туалете и вытирала пол полотенцем.
«Ты убил ее?»
«Я забыл топор.»
Шон схватил топор и фотоаппарат и понесся по дому обратно.
Огибая подставку для рубки мяса на кухне, он подскользнулся в лужице крови и сбросил на пол свою тарелку с разбухшими хлопьями. Снизив скорость, потрусил во двор. Адам, соседский далматинец, пролез через дыру в заборе, и теперь, повизгивая и виляя хвостом, обнюхивал раны змеи и ее шипящую пасть. Шон сфокусировал, установил выдержку и начал снимать.
Задняя дверь отворилась и ударилась о стену дома, и Джули спрыгнула с лестницы. Халат на голом теле был распахнут, сзади на шнурке, служившем поясом, болталась тряпка, забрызганная кровью. «Пошел вон!» -- закричала она на Адама. «Кыш, пшёл.» Она схватила топор, который Шон прислонил к куче дров, и прогнала собаку -- та, взвизгнув и поджав хвост, убежала в проулок. Джули вернулась к рептилии, взмахнула топором и опустила его на змею. Отхватив змее голову, лезвие глубоко ушло в землю. Голова слепо щелкнула челюстями.
Джули повернулась к Шону, тяжело дыша. Он усмехнулся и заменил крышечку на линзе.
«Это было блистательно,» -- сказал он, снимая волос с языка.
Джули гонялась за ним с топором, дважды обогнув дом, перепрыгивая через петунии на клумбах, пока ему не удалось убедить ее, что он пошутил.