Speaking In Tongues
Лавка Языков

Леонид Зейгермахер

Воспоминание о двойнике



Вначале это был самый обычный розовый младенец. Он удивлялся всему и жмурил глазки. Кто тогда мог подумать, что внутри голого зародыша уже импульсивно тряслись запутанные молниеносные плюсы и минусы? Что-то колдовское тогда уже наблюдало через его глазенки за нашими иллюзиями. Он ходил в детский сад, стал школьником, потом участвовал в высших пленумах. Он с готовностью воспринимал все области науки и скрытно измерял молекулы. Он фотографировал свои скомканные расчеты и хмурился: молекулы были измазаны маслом. Ему было трудно соблюдать чистоту -- это означало не допускать к эксперименту посторонних, а в помещение постоянно проникали хозяйки с боевыми щетками. Он, расстроенный, бродил по бульвару или сидел в кресле, листая дневник опытов -- он вел дневник скорее из рассеянности. Иногда он отправлялся на ужасные берега, где растут скорбные деревья, и любовался общественными тучами. Настоящее имя его было Иахсар, но здесь все звали его Вдурот. Он был осторожен в своих научных шалостях, пожалуй, о них никто толком ничего не знал. В тот злосчастный день он скучал, тягостно обдумывая какую-то теорию. Он был уже в том возрасте, когда люди имеют полное право не только веселиться, но и распоряжаться. Проклятая жизнь к нему была жестока. В комнате сегодня несколько раз становилось темно, он мерз. Он давно уже не смотрел в зеркало на беззубого седого человека в мокрой одежде. Свои мысли он держал в пыльных графинах. Он считал эти замедленные графины своими детьми, и часто его злило их безразличное молчание -- он по-прежнему ценил человеческие принципы. Впрочем, некоторые из них шипели, когда он вынимал пробку.Что же все-таки не действовало у рабочего механизма? Может быть, влияет понижение температуры? Он собирался сжечь свой великий город с многослойными магистралями и хижинами. Он решил больше уже не тянуть до крайнего дня. Он выздоровел, надел фуражку и козырнул роже в зеркале. Этот парень ожил, а что он собрался сделать -- совсем не важно! Он откупорил один графин -- самый неблагополучный -- и выпил из него. Его передернуло от заполняющей душу искренности. Вернулась готовность. Я еще не настолько придурок, подумал он ласково, чтобы забыть схемы и адреса. Он представил прохожих с корзинами, идущих по коридору и налил себе еще яду. Он устремился к сумраку. Злосчастная жизнь жевала его или сосредоточенно играла на свирели; в юности ему не был страшен этот дешевенький уход -- но ведь тогда он еще не был так отравлен. Мне немыслимо захотелось вдруг улететь за корпуса. Покаяние -- бессмыслица, но оказалось невыносимым. Мою коробку забрали, она стояла на шкафу, я не успокоюсь, пока мне ее не вернут. Серый туман скрывает приближающуюся камфару. Попили у меня крови. Бухгалтер, да никакой он не бухгалтер на самом деле, он -- оборотень, гадко кивает, роясь в моем кармане. Сквозь клубы продираюсь, захлебываясь. Он уже в гнезде. Кричит, машет крыльями. Здесь же скрывается ведьма, напугавшая меня однажды. Она хранит вовсе не выцветшие сюрпризы, она хранит часы. Она знает, как нужно хранить часы. Она их хранит в гробах, поэтому они никогда у нее не меркнут. Иахсар живет на верхнем этаже, здесь он держит свои чемоданы и разрабатывает технологию. Лучше бы он этой технологии вовсе не касался, сейчас бы преспокойно гримасничал и посвистывал себе в будущем. Он порой так забавно рассказывал всякие случаи и ходил с подзорной трубой по городу... Так умильно прогуливался! Специально для него строилась деликатная круглая дорожка. Ее потом перетащили за горизонт -- он вел очень замкнутый образ жизни. Его всегда сопровождала группа военных. Потом дневник его потеряли. Кое-кто осознал свои ошибки. Оставшееся оборудование погрузили в несколько лодок, там еще можно было кое-что переделать, но были утрачены все его письма. Перерыли все камеры, побывали даже на секретном стрельбище -- ничего не нашли -- все пропало самым загадочным образом. Вдурот еще какое-то время смотрел на старые термометры, но чем он мог помочь? И тут появляется этот босой чудак, который утверждает, что вернулся. Очень убедительно рассказывает о своих подвигах. Медальон у него есть, правда, сам он нисколько не похож на настоящего Иахсара. Рассказывал, что пересек несколько подземных куполов; пока добирался, прятался под окошками. Аппарат секретный знает как свои пять пальцев. Что удивительно, своими рассказами он подтвердил теорию Иахсара о первоначальном излучении, даже нарисовал это самое излучение. Уже должны были праздновать счастливое возращение ученого, но один милиционер поймал его на незнании самых простых терминов.