Внимание к смотровым площадкам

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Наталия Кузьмина

ВНИМАНИЕ К СМОТРОВЫМ ПЛОЩАДКАМ

 
 

* * *

 
мои увлеченья спиритизмом
в свое время
безусловно дали плоды
и даже позволили сделать некоторые открытия
 
так, например, я замечала
что дух, вызванный нами,
неожиданно умолкал, заводил нас в тупик,
 
за можай засылая наилегчайшее
фарфоровое блюдце,
и даже ехидно покашливал
именно в тот момент,
когда
 
модный штиблет застрельщика
так называемых
интеллектуальных сходок
нежно касался
 
не ножки супруги застрельщика,
а изящной туфельки замечательной гостьи
временно покинувшей Баден-Баден
ради нашей столицы
 
(география естественно
в делах сердечных,
а также забавах заигрываний и секса
имела подчас
наиважнейшее значение)
 
 
 

РАССКАЗ ВОЛХВА
(коан)

 
Три Гения Злодейства — Мамоны, Колонны и Убийства
столкнулись на круглой площадке
на самой вершине высокой скалы,
торчащей как указующий перст в небо.
 
Дальше идти было некуда.
 
Недолго думая они схватились намертво за руки
и прыгнули вниз,
образовав ожерелие у подножья скалы...
 
ожерелие в три зеленых граната:
оловянный, стеклянный и деревянный...
 
Имеющий уши, да услышит,
в том есть мудрость человеческая.
 
 
 

ЛУКАВЫЕ ПРИЕМЫ

 
Доподлинно известно,
что во время Первой мировой
в военных целях использовались дирижабли
в виде обнаженных женщин.
 
Шикарные надувные женщины чарующе улыбались Земле,
вызывая эрекцию у солдат и командиров противника...
 
а в это самое время
матерые аэронафты,
сидящие в гондолах-грудях
неистово фотографировали линии укреплений.
 
 
 

* * *

 
в шестом классе
отпетый балбес Воронов
в сопровождении трех
лопоухих крезе
знойно облапал меня
на лестничной клетке школы
 
и я решила, что все —
это конец,
я обесчещена
 
но отсиживаясь в туалете
я успокоилась, придумав
злодейские каверзы
великого возмездия
 
но придумав и успокоившись
тотчас их позабыла
 
 
 

* * *

 
есть женщины
будто они доктора
или сексуальные мамы
 
мужчины любят таких
и отдаются им навсегда
 
а есть просто женщины
 
и след от пули — будь то любовь
или страсть-зазнобуха —
длится в них вечно
 
(нежная ткань, облегающая
тот след —
мраморное их, болящее тело)
 
 
 

* * *

 
некоторые люди
мистически
даны нам в ощущениях
 
они как приговор,
что в жизни случится много странного,
объяснения которому не найдешь
ни в одной книге
 
 
 

* * *

 
от времени
время нерестится,
 
словно цитрусовые падают с ветвей
и разбиваются
на огоньки оранжевых долек
 
 
 

* * *

 
Будущее исчезает, когда болит сердце.
 
Настоящее сворачивается в непонятный символ,
когда ждут выноса тела.
 
Прошлое подстерегает на каждом шагу.
 
 
 

* * *

 
маленькое судно
Михаил Ломоносов
нас студентов по Черному морю носило...
 
кубрик... перо самописца...
реостатов непроходимые туннели...
 
и я
в свободное время пишу роман...
 
Вкусен из музыки суп! — как-то сказал Вознесенский.
 
Но вкуснее роман из музыки предвкушений.
 
 
 

* * *

 
...к вечеру
все острова тонут в море...
 
покой
пространства, собранного в круглую колбу,
и времени, пульсирующего в виде огоньков
проходящих судов,
много пространства
и мало времени...
 
и странно подумать,
что и мы с тобою в этой колбе парим
 
кому-то третьему на удивленье
 
 
 

* * *

 
Ты изменилась — мне говорят...
я и сама чувствую, что изменилась:
 
какая-то страсть к созерцанью,
внимание к смотровым площадкам
жадность к цейсовским стеклам, биноклям и телескопам...
 
мир — слышу я — скользит словно хрустальная рюмка
на влажной подушке к краю стола...
 
отсюда и происходит моя любовь к проявлениям,
когда в туманной дали горизонта
на крошечной чечевице проступают рожки антенн,
металл обшивки струится, и арфы мачт маскируются
то ли под оперенье вождя Семинолов, то ли россыпи чаек с вкраплениями ультрамарина...
 
возможно туда за край уходит больше, чем оттуда приходит...
но кропотливое созерцание устремляет стрелу к равновесью.
 
 
 

* * *

 
Все обнажилось и стало явным —
Бог... (или его отсутствие)
человечность... и ее лукавство
 
эволюция, революция, стагнация
 
взгляды влюбленных
еще пожалуй хранят
глубину тайны
 
 
 

* * *

 
Монголоидный многоцветный
шар из овальных зеркал
мальчик влечет за собой
по степи голой...
 
то растворяясь в нем
то опять воскресая
будто рассказывает мне —
 
Вот она, Тайна Явленная Странных Видений
 
 
 

СОН

 
Зажмурив глаза в тихой заводи
ленивой реки
дремлешь, перебирая нити струн
водяных, чувствуя постепенно
как сотни лисиц чернобурых подходят
задумчиво, готовясь
к прыжку ли? к узнаванию ли?...
 
но дрогнешь рукою чуть, и стая сомов свободных
уйдет, блеснув плавниками налево и вглубь...
 
жаден живой человек к перевоплощенью,
нити дергая, струны перебирая,
лучи затеняя
света
 
 
 

* * *

 
Печаль и Радость...
сестрицы-наперсницы,
подменяющие одна другую
и умножающие неоднозначность...
 
две обнаженные Махи
 
 
 

ЛУНА-ШОУ-ПАРК ПРИВЕТ

 
Тебе, родному и любимому,
посвящаю
 
прыжки и гримасы жизни
бритоголовых унисексуалов...
 
(они словно пьяные ноты
сбились с пюпитра:
одна шестнадцатая присосалась к одной восьмой
 
панцирная кровать
скрипичного ключа
подкидывает их на седьмое небо)
 
 

ИТОГ

 
Cовершенствуясь
человек
 
становится Учителем
то есть Начальником
то есть Умывальником
 
всех мочалок командиром
 
 
 

* * *

 
Многого больше — даже возможно и моря —
бескрайнее поле колокольчиков синих...
 
цвет скользит переполняясь
а в просветах одно только солнце
 
и все живое в себя прорастает
пучками сломленных нитей
и одновременно вовне стремится
 
и не забавы ради гадаешь:
где ты? — уже в небе
или еще только в нем...
 
и длится длится это мгновение
непонимания
как детская дружба согласно клятве -
навечно
 
 
 

ТАЙНА ПРИЗНАНИЯ

 
Тайна признания...Тайна признания, тайна...тайна...
Где она?....Где она?...где?...где?...где?...где?...где?..
Вот она...вот она ...вот...вот...вот...вот...вот...
 
Как интересно как интересно интересно как...
 
Так где же она? где же она?...где же она? ...
вот она вот она вот она вот она вот ...
 
Что-то все мы опухшие, братцы!
 
вот она вот она вот она вот она вот...
где?!...где?!...где?!...где?!...где?!...где?!...где?!...
 
да вот же...вот же...вот же...вот же...вот же... вот
какая же это тайна!...какая!...какая?!...какая?...какая?...
тайна признания... признания... тайна...тайна...тайна... тайна...
 
 
 

СВИДАНИЯ

 
...сомнение?
 
или любовь? — как вид горизонта
из настеж распахнутого окна —
 
округлость бедра и коленей...
и родное лицо с шелковистою кожей у твоего виска...
 
все в целом похоже на якорь:
двое обнявшись (вцепившись друг в друга)
стремительно падают вниз
 
(в ночь?... или бездну?...
или ловушку безмерного света,
преломленного,
еще сочащегося еле-еле
через отверстия в стене...)
 
 
 

МЕРЦАНИЯ УСКОЛЬЗАЮЩЕГО АВТОПОРТРЕТА

 
Остатки большого сервиза
плывут по сверкающей ряби —
 
зеленые чашечки (две), полные
черного кофе —
губы — зыби морские —
в разные стороны света
(земли или неба?) —
 
не удержать...
 
 
 

ЧУЖИЕ АЗБУКИ

 
Мириады холмиков,
соединенных лесенками,
трубочками каналов,
дельтами рек,
лабиринтами улиц...
 
и в них кишат...
символы
 
падают плашмя, сливаются и разбегаются
капельками ртути, рождаются и вновь умирают...
 
однажды выстроившись в цепочки —
 
m i    s p a s e m    t v o y u    d u s h u   —
 
совсем противоположное смыслу обещанного
вытворяют...
 
 
 

УТРИШ: УТРОМ

 
Нечаянность — женственность — (святость?)
затерянной бухты
(словно случайность, забывчивость чья-то)
и пение ветра вокруг...
(трава шелестит фиер-фью...)
под взором низкого солнца-
 
...картина вскипает — клубится
(как трудно войти в нее, ничего не нарушив) —
пенится в море...
ковчег золотой
 
 
 

МЕЖДУ МЕЛАСОМ И ФОРОСОМ

 
море серебрится мириадами маленьких лун или подковок стремительных антилоп, растерявших их щедро вдоль побережья...
 
Слева — стайка купальщиков, загородившихся зонтами от пары нудистов, стоящих как пальмы, но только в обнимку, справа — все та же отчетливость линий... пустынность...
 
Признаться, и мы смущены пахом Адама и, резко свернувши направо, топнем по щиколотку в теплом песке, покачиваясь при ходьбе, как неуклюжие птицы.
 
— Это миражи одинокого моря — ты говоришь торопливо — они провоцируют чувства и усугубляют... — да брось ты — я не могу промолчать — они же невинны, как дети... — мы смотрим назад, обернувшись... нудисты бегут к водопою, как зебры... — невинны? ...только не эти... но в них есть притяженье — ты продолжаешь, чуть замедляясь... — друг к другу?... — нет, скорей всего к смерти...
 
Мы садимся у волнореза и смотрим на буруны волн, фонтаны и брызги... и чайки топочат, взлетают, горланят и плавно падают вниз, как сгустки серого пепла над языками костра... — ну ты и загнул — думаю я — как это к смерти!?... когда мир семенит в месмеризме... солнце теплом покрывает нам спины, а пальцы перебирают песок сыпучий, делая подкопы к самой сердцевине... и море шумит и щебечет... и куст можжевеловый к нам наклоняясь... и... горы вдали... и губы, уставшие от дозы Бастарда... как это слово... враждебно... избито... и враждебно... и я забываю его... забываю... ибо веки смыкает сладкая дрема...
 
 
 

ДОЖДЬ НЕСБЫТОЧНЫХ НАДЕЖД

 
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импоисбле Импоисбле Импоисбле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Зато как красиво звучит.......Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Этим и успокаивает... Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импоисбле Импосибле Импосибле Импосибле Импоисбле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
Импосибле Импоисбле Импосибле Импосибле Импосибле Импосибле
 
 
 

* * *

 
глаза —
это козы,
дающие молоко, жар, патоку и любовь
 
 
 

* * *

 
красота поднимает
 
раздувает
 
исподволь готовит к самоубийству
 
 
 

* * *

 
со сна—
сосна —
дуб
 
 

* * *

 
Либидо понижено
Жует только орехи...
Что с него спросишь?
 
 
 

* * *

 
шорохи
опавших
шпилей
 
 
 

* * *

 
Куда ни заглянешь —
 
много тоскующих
и даже убитых
 
 
 

* * *

 
Бодрит душу
леденит кровь
сочинительство
 
 
 

* * *

 
...Только лишь тишь и шорох...
и сонмы подзорных трубочек
из сухих свернувшихся листьев
 
 
 

* * *

 
простые трудящиеся
и
непростые нетрудящиеся
 
 
 

* * *

 
Даная
в коконе стекающей сверкающей
бьющей плавниками воды
 
 
 

* * *

 
Вымирающие золотые рыбки
на горбатых тропах Москвы —
 
трамваи
 
 
 

* * *

 
Со временем лица теряют свою субьектность
 
превращаясь в универсальную маску
долгих беспробудных лет жизни
 
 
 

* * *

 
То, чего не было
вспоминаю
с особенным любопытством
 
 
 

* * *

 
крепкий и шелковый
как шнурок
40-летний мальчик-человек
 
 
 

* * *

 
в ампуле с воздухом
окруженный водой
путешественник-ныряльщик
 
 
 

* * *

 
заглянул коллекционер
 
любознательный мотылек
вездесущей моли
 
 
 

* * *

 
хочется хрустнуть костями
врага
и поэта-печальника
 
 
 

* * *

 
Мужчины понимают о жизни
больше
 
но площе
 
 
 

* * *

 
Тсссс
Тс-ссс
Тссс-с
 
 
 

* * *

 
я знаю,
что ничего не знаю т
все
 
 
 

* * *

 
барк как краб
полз зло п
еле-еле