Тексты внутреннего мира Художественные галлюцинации литературно-интерактивной
мастерской «Тринадцатая Луна»
Если мы намереваемся (обретаем интенцию и на некоторый необозримый
миг становимся ее, пока не достигаем желаемого объекта) однажды принять
свой внутренний мир (вернее сказать, понять, ведь мы привыкли задействовать
разум со всеми его категориями и образами, но и «принять и понять» предполагают,
что он -- мир внутри нас -- уже существует, хотя это не так) и уже начинаем
двигаться в этом направлении, мы должны осознать, что, чтобы найти этот
мир, его нужно создать, но так, что миг обнаружения и создание совпадут
в одном очень кратком и почти неуловимом моменте.
Так, что нам может показаться, что мир уже был, но в то же время его
присутствие мы не ощущали и потому можно предположить, что мы его создали
сами.
Итак, чтобы найти внутренний мир, его нужно создать. После этого мы
можем приступить к сотворению текстов и начать писать их из внутреннего
мира.
Текст внутреннего мира авторов «Тринадцатой Луны» иначе можно назвать
шизотекстом.
Но внутренний мир настолько непонятен, неопределен, он ускользает,
избегает форм и построен на догадках, предчувствиях, можно сказать, что
его нет как чего-то, что помогает нам назвать его, он бежит от слов и всегда
в исчезновении и появлении, так, что мы можем утверждать о нем что угодно,
и при этом будем правы и при этом будем не правы. Потому что он сам иллюзия.
Тексты «Тринадцатой Луны» пытаются приблизиться к иллюзии и таким образом,
сами становятся иллюзией.
Тексты внутреннего мира основаны на состояниях, внутри которых могут
быть помещены предметы, но став впитанными в сознание, они теряют форму
и очертания, они всякий раз вытекают из нее и переходят в ощущения и желания.
Так мир переливается из форм в переживания и возникает в тексте в образах
нереальности. Увиденное солнце иное, чем солнце, которое я считаю камнем.
Герой литературных произведений, таким образом, не человек, а впечатление,
образ, бред, лабиринт, смерть, наши чувства и чувства предметов к нам.
Важная часть текста внутреннего мира -- мотивация. Она спрятана за
словами, настолько, что ее не удается обнаружить и повторить, но она делает
текст всемогущим и способным выдержать любую интерпретацию, любые новые
образы и новые смыслы.
Стараясь понять причину текстов, мы натыкаемся на автора, но наш автор
-- сам текст.
Более того, текст, который не существует и остается бессмысленным,
пока его не проинтерпретировали. То есть, текст создается не автором, не
читателем, а зрителем.
Тексты «Тринадцатой Луны» -- многогранник. Они приходят ниоткуда, не
существуют до некоторых пор и всякий прочитавший их не понимает их и перестает
понимать мир вокруг. Само прочтение текста стирает все миры сразу. И тогда
слушатель начинает вновь придумывать вселенную, стараясь вытащить ее из
текста.
Но чей же мир он создает тогда -- спросите вы -- автора, зрителя или
текста. Это не мир, это миг -- совпадения в ка ждой фразе вселенной и иллюзий
вселенной, воображаемого и несуществующего, когда каждая фраза разрывает
текст и уходит из него, становясь чьим-то телом, чьим-то временем.
Тексты, которые мы создаем интерактивны. Они требуют действия, движения,
воплощения, иначе они не воспринимаются и проходят мимо сознания.
Мы лепим внутренний мир, мы лапаем его словами, захватываем фразами.
Мы входим в него через текст. А ему больно, потому что текст -- это боль.
Что касается языка, то он создает смутность, запутанность, когда слова
теряются в мыслях. Фразы в предложении ничего не объясняют, а спутывают
все коды, никогда не соответствуют нашим представлениям. Фразы -- это самообман,
иллюзорный взгляд, за которым исчезают все вещи, даже самые зыбкие из них,
и их смыслы. Текст, синтаксис поглощает внутренний мир также, как сознание
впитывает в себя вселенную. Слова не слышимы, придирчивы к предметам, им
все кажется, что не таковы они, не таковы.
Интерактивная мастерская хочет изменить подход к литературе. Не прочтение,
а создание текста в момент прослушивания.
Название «Тринадцатая Луна» ничего не означает. Оно подразумевает одиннадцатую
луну или шестую. Подразумевание неустойчиво потому, что зависит от автора,
который интерпретирует текст, который настолько запутан, как и наше сознание,
что каждый может вкладывать в него любое впечатление и движение.