МОНЕ И МАНЕ,
о том, как текст превращает несхожих субъектов в двойников
равноденствие
прерафаэлиты
поставили представление о востоке
в ростоке, прямо на берегу
с провинциальными актёрами
один из них по имени сокол
в цокольном помещении театра
левиты вынесли традицию сквозь века
без изображения и имени
как на востоке
написали фрески из фольги
облиты
воском их птичьи чучела
варвары
сикстинская
эолова арфа
в руках ариеля
звучит как фанфара.
мария и марфа
стучат в барабаны
в перепонку спасителя
в ослиной попонке
марии мамы.
ангелы смотрят
из-за плеча рафаэля.
еле-еле свет в цвингер
мудрые девы цедят, и елей.
фреска сырого хлеба
четыре обруча
голубого гранита --
палитра. из базальта
дельта-алтарь.
перемешана крошка с хрупким пигментом
штукатур кроет свод слоем теста и словом
на крови розовата замешана
булка восходит
человеческой печени
в зелёный кружок
флорентийского страза
венецианского стекла
синяя печень христа
фильтрует святую кровь
свет в витражах
страшный суд
актёры в храме
пытали христа
вырывали из сердца папье-маше
втыкали картонные пики
и поили бутафорским вином.
отрезали лысую голову
деревянной марии
и её пневматический орган
плакал под музыку пианолы
всё небо возрождения собралось посмотреть --
рафаэль, джоконда, да винчи,
форс мажор.
непорочное зачатие
рыба насилует
самку лосося
осатаневший осётр
стынет купорос
в марии и марфе:
зернистой икры
не смыть синей медью
слова в хребте,
блесна!
сортини и сордини
Сордини очень известен,
один из самых прилежных служащих,
о нём говорят часто;
Сортини же, напротив,
очень замкнут и многим чужд.
Франц Кафка
удочка, два колеса
и нежная почка
в голове -- консервы весны
ампутация верхней десны
не жена а дочка
вешался часто -- рвалась леса.
порок
солнце треснуло на твоих губах
и раскрыло глаза сосков неморгающих
выпрясть из них солнца нити
от порога к порогу
через каторгу света
долю льда в твоих волосах
я устала в твоём животе
в солнце в стылом ожоге
талого пепла
