Speaking In Tongues
Лавка Языков

Томас Стернс Элиот

[1888-1965]

Т.С.Элиот

В переводах К.С. Фарая

 
 
 

Из цикла «Пруфрок и другие наблюдения» (1917)
Из стихотворений (1920)
Из поэмы «Пепельная Среда»
Из цикла «Ариэль»
Кориолан
Из «Незначительных стихотворений»
Примечания


Из цикла «Пруфрок и другие наблюдения» (1917)

 
 

Утро у окна

 
 
С утра они моют тарелки в подвалах,
И идя по затоптанным улицам, я
Ощущаю, как тусклая теплится жизнь
В душах горничных, толпящихся у ворот.
 
 
Бурый холодный туман поднимает
Искаженные мукою лица со дна
Улиц, выхватывая у случайной прохожей
Тупую улыбку, что недолго витает в воздухе
И исчезает за контуром крыш.
 
 

Светская беседа

 
 
«Вот месяц – друг сентиментальный наш!
Но, может, фантастичный, – я сказал, –
На шар воздушный Престера похож,
Или на старый уличный фонарь,
Что путникам в ночи дорогу освещал.»
          Она: «Вот видишь, как ты низко пал.»
 
 
И я: «Как будто кто-то подбирает
На клавишах ноктюрн, нам объяснить
Пытаясь ночь и лунный свет, ту музыку, которой не хватает,
Чтобы заполнить нашу пустоту.»
          Она: «А не меня ли он имел в виду?»
          «Нет, это я всегда теряю нить.»
 
 
«Вы, сумасшедшие, насмешливы не в меру,
Враги всего возвышенного, вечно
Стараетесь нам угодить химерой!
Всегда грубы, надменны, тайных грез
Поэзии не зная безупречной.»
          И я: «Неужто это мы всерьез?»
 
 

La Figlia Che Piange

 
O quam te memorem virgo...
 
 
Стою на высоком крылечке, внизу –-
В садовой урне – слизь.
Вплетай, вплетай рассвет в свою косу,
Плачь и сжимай цветы в руках –
Швырни на землю их и оглянись
Со странным сожалением в глазах:
Не жди, вплетай рассвет в свою косу:
 
 
Так, чтобы он ушел скорее,
Так, чтоб она стояла, сожалея
О том, что он ушел,
Ее покинул,
Как душа больное тело,
Как покидает разум мозг оцепенелый.
И все же я найду
Простой и легкий выход,
Чтоб нам с тобой не путаться в понятьях,
Простой, как смех или рукопожатье.
 
 
Она ушла, но той порой осенней
В моем воображенье много дней
Жила и множество часов:
Густые волосы и руки, полные цветов –
И как они сплелись перед паденьем!
Но если от развязки ускользнем,
То удивят нас чем-то размышленья,
Что ночью так остры и исчезают днем.
 
 

Из стихотворений (1920)

 
 

Отголоски бессмертия

 
 
Был Вебстер1 смертью одержим,
Когда под кожей череп люб.
В подземных гадах он ценил
Улыбку на лице без губ.
 
 
Нарциссов желтые шары
Сияли из немых глазниц!
Он знал, что мысль течет в крови,
Где нет для похоти границ.
 
 
Донн,2 попирая здравый смысл,
Надменный выдумал девиз:
Поймать, сдавить, проникнуть внутрь –
Эксперт по части экспертиз.
 
 
Он понимал, как костный мозг
Гудит, как неотвязчив страх,
Когда терпеть не в силах плоть
Щемящей боли в позвонках.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 
 
У Гришкиной славянский взгляд
На вещи, увлекая нас,
Ее высокий, стройный бюст
Дает надежду на экстаз.
 
 
Большой бразильский ягуар
Обедает мартышками,
Кошачьим голосом зовет
Нас отобедать Гришкина.
 
 
Хромой бразильский ягуар
В обители пустынной
Воняет кошками не так,
Как Гришкина в гостиной.
 
 
Абстрактных тел незримый рой
Спешит ее заворожить.
Но учит тлеющий костяк
Нас метафизику ценить.
 
 

Суини среди соловьев

 
 1
 
 
Суини сдвинул колени, как орангутанг,
Затрясся неистово, принялся ржать:
То зебра по скулам неслась впопыхах,
То жираф свои пятна спешил показать.
 
 
Кольца луны штормовой сквозь эфир
Бежали к Ла-Плате,2 водя хороводы;
Ворон и Смерть парили над ним,
Когда Суини стерег роговые ворота.
 
 
Седой Орион3 и созвездие Пса
В тумане виднеются, волны под ними
Шныряют, и дама в широком плаще
Залезть на колени задумала к Суини.
 
 
Вот скомкана скатерть, кофейная чашка
На блюдце грохочет с отколотой ручкой,
А дама, на скользком полу примостившись,
Один за другим поднимает чулочки.
 
 
Застыл у окна с осуждающим взглядом
Мужчина в костюме кофейного цвета;
Официант на десерт предлагает
Бананы, инжир, виноград и конфеты.
 
 
Молчун в панталонах кофейного цвета
Сжался в комок и уходит как будто;
Рашель, что прежде звалась Рабинович,
Когтистыми лапками тянется к фруктам.
 
 
Она, да и дама в плаще запыленном
Таинственно смотрят на каждого гостя;
Мужчина с тяжелым, скучающим взглядом
Не хочет доигрывать партию в кости.
 
 
Вот вышел из комнаты он и мелькает
За темным окном, совершая пробежку
Туда, где растущая вниз глициния
Скрывает луны золотую усмешку.
 
 
Какой-то пройдоха заводит беседу
С хозяйкой, не успевая раздеться.
Не умолкая, соловушки свищут
У монастыря Иисусова Сердца.4
 
 
В кровавом лесу до утра горлопанят,
Где царь Агамемнон кричал умирая.
Прозрачные, жидкие струйки помета
На саван поруганный сверху роняя.
 
 

Из поэмы «Пепельная Среда»

 
 

Al Som de l'Escalina 1

 
 
На повороте первом ступеней вторых
Я увидал внизу
Той же тени искаженный лик
И в зловонном воздухе слышал крик –
Тень боролась с демоном тех ступеней
Тем, что из надежды и страха возник.
 
 
На втором повороте ступеней вторых
Я оставил их извиваться внизу;
Там было безлюдно и было темно,
Сыро, страшно, как в пасти беззубой старухи
Или в глотке слепой полудохлой акулы.2
 
 
На первом повороте ступеней третьих
Окно, как пузатая спелая слива;
Там паслись стада и деревья шумели
И фигура вся в голубом и зеленом3
Весну ублажала игрой на свирели.
Сладость волос ласково липнет к губам,
Льнет сирень к волосам золотым;
Зачарованность звуком свирели, остановки сознанья застывших шагов на третьих ступенях,
Тают, тают они; не дают превозмочь надежду и страх,
Восходя по ступеням.
 
 
Боже, я не достоин...
Боже, я не достоин...
 
 
1930
 
 

Из цикла «Ариэль»

 
 

Песнь для Симеона

 
 
Господи, римские гиацинты расцвели в кувшинах, и
Зимнее солнце крадется у заснеженных гор.
Жестокая пора укрепилась.
Невесомая жизнь ждет смертоносного ветра,
Как перо на ладони моей.
Пыль в лучах солнца, воспоминания, дрожащие по углам,
Ждут ветра, уносящего к мертвой земле.
 
 
Даруй нам свой мир.
Долгие годы прожил я в этом городе,
Хранил веру и соблюдал пост, подносил беднякам,
Знал почет и благополучие, не отказывал в них и другим.
Никто не выходил обиженным из моих дверей.
Кто вспомнит теперь мой дом? Где будут жить дети моих детей,
Когда придет время скорби?
Побегут они по козьим тропам, найдут кров в лисьих норах,
Спасаясь от иноземных лиц и иноземных мечей.
 
 
Пока не пришло время уз, плетей и сетования
Даруй нам свой мир.
Покуда мы не у гор опустелых,
Пока не настал час материнского плача,
Теперь, во время рожденья всеобщей кончины,
Позволь Младенцу, не изреченному и не рекущему Слову
Утешить сынов Израиля
И того, кому восемьдесят лет и ничего впереди.
 
 
По твоему завету.
Каждое поколение будет страдать и славить Тебя.
Да возвысятся и падут,
От света к свету идя по ступеням святых.
Не для меня мученичество, блаженство молитвы и мысли,
Не для меня наивысшая ясность.
Даруй мне свой мир
(И меч пронзит твое сердце,
Да, твое.)
Я устал от жизни своей и жизни тех, кто еще не рожден,
Я умираю смертью своей и смертью тех, кто еще не рожден.
Дай слуге своему удалиться,
Узрев твое спасение.
 
 
1928
 
 

Похвала Рождественской елке

 
 
К Рождеству можно относиться по-разному, есть
Несколько точек зрения, некоторыми из которых
Мы вынуждены пренебречь: общественной, безразличной, неприкрыто коммерческой,
Буйной (когда пивные открыты всю ночь)
И наивной, ребяческой, но не тем отношеньем ребенка,
Для которого свечи похожи на звезды и ангелок золотистый,
Расправляющий крылья на самой верхушке наряженной елки,
Не только украшение, но и истинный ангел.
Ребенок дивится Рождественской елке:
Пусть не проходит его удивленье
Празднеству как событию а не формальности;
Чтобы безумный восторг, потрясенье
У первой Рождественской елки,
При виде желанных подарков,
Каждого со своим ароматом,
Нежданно поданный гусь –
Это заведомое восхищение;
Чтобы трепет и радость
Не забывались с годами,
В скучном существовании, в пресыщенности и утомлении,
Знании о смерти, осознании неудач
И милосердии новообращенного,
Воспринятом как презрение к себе самому,
Неугодном Богу и оскорбительном для детей
(Здесь я с благодарностью вспоминаю
Санта Лючию с ее песенкой и пылающей короной),
Чтобы перед концом, на восьмидесятое Рождество,
(Восьмидесятое, значит последнее или одно из последних) –
Собранные воспоминания прошедших годовщин
Вылились в непревзойденное блаженство,
В котором будет и страх, тот
Что известен каждой душе:
Ибо начало напомнит нам о конце
И первое пришествие возвестит о втором.
 
 
1954
 
 
 

Кориолан
(Неоконченная поэма)

 
 

I. ТРИУМФАЛЬНЫЙ МАРШ

 
 
Камни, бронза, камни, сталь, камни, дубовые листья, копыта, каблуки
На асфальте.
Флаги. Трубы. Повсюду орлы.
Сколько? Считай. Ужасная давка.
Себя с трудом узнавали, и Город казался чужим.
Дорога к храму ведет. И стоим на пути друг у друга.
Здесь многие ждут, сколько нас? В такой знаменательный день разве это важно?
Идут? Нет еще. Ты видишь орлов.
                      Ты слышишь как трубы ревут.
Вот и они. А сам он покажется?
Наше неугомонное «эго» воспринимает, и мы
Можем ждать на скамейках с сосисками.
Что же сначала? Ты видишь? Скажи. Похоже, что это
      5,800,000 винтовок и карабинов,
         102,000 пулеметов
          28,000 минометов,
          53,000 полевых и тяжелых орудий
Не вижу, сколько снарядов, взрывчатки и мин,
          13,000 аэропланов
          24,000 двигателей
          50,000 вагонов с боеприпасами
и        55,000 армейских вагонов
          11,000 полевых кухонь
            1,150 полевых пекарен.
 
 
Как они долго. А это не он? Нет,
Это Игроки в Гольф, Скауты,
И, конечно же, societe gymnastique de Poissy,1
Наш Мэр и Извозопромышленник. Посмотри!
Вот и он, посмотри:
Глаза навыкате,
Руки покоятся на конской шее,
Глаза ожидающе смотрят, остры, безучастны.
О прячущий голову под голубиным крылом, укрывшийся под черепашьим брюхом,
Под пальмой тенистой в полдневный зной, под водопадом струящимся,
В неподвижной точке вращения мира. О укрывшийся.
 
 
Вот стекается к храму толпа. Потом принесение жертв.
Вот девственницы урны несут, урны, в которых
Прах
Прах
Прах от праха, и затем
Камни, бронза, камни, сталь, камни, дубовые листья, копыта, каблуки
На асфальте.
 
 
Это все, что увидеть смогли. Но сколько орлов! и трубачей!
(Загород мы не поехали в Пасху,
И взяли с собой крошку Сирила на службу. Били в набат,
Он кричал: трубачи!)
           Не выбрасывай эту сосиску,
           Она пригодится. Хитрит. Пожалуйста,
Дайте огня
Огня
Огня
Et les soldats faisaient la haie? ILS LA FAISAIENT.2
 
 

II. НЕУДАЧИ ПОЛИТИКА

 
 
КРИЧАТЬ, о чем мне кричать?
Плоть как трава: признает
Содружества Бата, Рыцарей Британской Империи, Кавалеров,
Да, Кавалеров Почетного Ордена,
Ордена Черного Орла (I и II степени)
И Ордена Восходящего Солнца.
Кричать, о чем мне кричать?
Сперва создадим комиссии:
Отделы по консультациям, действенные комиссии, соберем комитеты.
Один секретарь на несколько комитетов.
О чем мне кричать?
Артур Эдвард Сирил Паркер назначен телефонистом
С заработной платой в один фунт и десять шиллингов в неделю, с ежегодным
                      повышением на пять шиллингов
До двух фунтов и десяти шиллингов в неделю;
С Рождественской премией в тридцать шиллингов
И ежегодным недельным отпуском.
Комитет назначен для избрания комиссии инженеров
Для обсуждения проблемы Водных ресурсов.
Комитет назначен
Для Общественных работ, особенно реконструкции укреплений,
Комитет назначен
Для дискуссий с Собранием вольсков3
О вечном мире: изготовители луков, дротиков и кузнецы
Совместно назначили комитет по борьбе с уменьшением заказов.
А тем временем стража по городу маршем проходит
И скользкие жабы (О Мантуан) квакают в тихом болоте.
Светлячок сияет на фоне молний сверкающих
О чем мне кричать?
Мать! Мать!
Портреты семейные, пыльные бюсты на римлян похожи,
Схожие между собой, они освещены
Удачно зевающим факельщиком.
О укрывшийся под... Укрывшийся... Там, где лапка голубя на мгновенье застыла,
В неподвижном мгновенье, в дремлющий полдень, на самой верхушке полдневного древа,
Под оперенной грудью, истерзанной послеполуденным ветром:
Там цикламен расправлял свои крылья, там ломонос замирает на створке окна.
О мать (вдали от бюстов безупречной работы),
Я – мрачный череп среди этих голов
На сильных жилистых шеях
С режущими ветер носами
Мать –
Можем ли мы иногда, хоть прямо сейчас, быть вместе?
Когда воздаянья, закланья, жертвоприношенья
Будут окончены
Можем ли мы
О укрывшийся
В остановившемся полдне, в душной безмолвной ночи.
Пронесись на крыльях нетопыря, в молниеносном сиянии светлячков и майских жуков.
«В расцвете своем и крушенье, увечанный прахом», созданий
Ничтожных чириканье пыль поглощает и мрак.
О мать –
О чем мне кричать?
Нам нужны комитеты, имеющие полномочия, комиссии по расследованию, мы требуем
                           ОТСТАВКИ   ОТСТАВКИ   ОТСТАВКИ
 
 

Из «Незначительных стихотворений»

 
 

Глаза, в которых были слезы

 
 
Глаза, в которых были слезы,
Плывут к судьбе.
Здесь в сумеречном Царстве смерти
Нисходят золотые грезы,
Глаза я вижу, но не слезы,
На грех себе.
 
 
На грех себе,
Глаза я не увижу вновь,
Глаза решенья,
Глаза увижу лишь
У врат другого Царства смерти,
Если очнутся,
И смогут пережить хоть на мгновенье,
Хоть на мгновенье позабудут слезы,
И нам позволят улыбнуться.
 
 

Ветер примчался в четыре часа

 
 
Ветер примчался в четыре часа!
Ветер примчался, сорвав колокольчик,
Тот что качался меж жизнью и смертью,
В призрачном царстве теней колыхался,
Эхом в пространстве немом отзывался.
Вижу ли сон, или это виденье?
Лик почерневшей реки будто плачет
И слезы блестят на поверхности мутной.
Вижу, как копья за черной рекою
Сметают костры, разрушают станицы.
За призрачной страшной рекою монголы
С криками мечут огромные копья.
 
 

ПРИМЕЧАНИЯ

 
 
На русском языке стихи Т.С.Элиота впервые появились в переводах М. Зенкевича и И. Кашкина, выпустившими в 1939 г. антологию «Поэты Америки. XX век». В своих работах они старались не столько представить переводимого ими автора целиком, сколько заботились о качестве переводов, многие из которых и по сей день, представляют значительный интерес. И, тем не менее, вполне очевидно, что в государстве, подвергавшем опале собственных гениев, Элиот прижиться не мог. О нем, как и о Джойсе, Паунде, Беккете упорно умалчивали, считая их творчество инакомыслием, не вписывающимся в тоталитарное искусство. Не оставим без внимания факт, что у нас эстетические и культурофилософские статьи Элиота увидели свет лишь в 1997 г., войдя в книгу «Назначение поэзии» (под редакцией И. Булкиной), а за четыре года до этого появилось первое издание «Улисса» Джеймса Джойса.
 
 

Отголоски бессмертия

 
 
1. Дж. Вебстер (1580-1625) — английский драматург.
2. Джон Донн (1572-1631) — английский поэт.
 
 

Суини среди соловьев

 
 
В названии заметна аллюзия на стихотворение Элизабет Браунинг (1806-1861) «Бьянка среди соловьев».
1. Крик Агамемнона, царя Микен, убитого своей женой Клитемнестрой в собственном доме: «О горе! Мне нанесен смертельный удар!» Эсхил, «Агамемнон».
2. Залив в Юж. Америке.
3. Экваториальное созвездие. В «Энеиде» Вергилия, мерцающий в тумане Орион — вестник смерти.
4. Женский католический монастырь.

Al Som de l’Escalina

 
 
1. Третья ступень (лестницы у входа в Чистилище), см. Данте, «Чистилище» XXVI, 146. Так же первоначальное название III части поэмы Элиота «Пепельная среда».
2 . См. Шекспир, «Макбет» IVi.
3. В церковной символике, цвета веры и надежды.
4. См. Ев. От Матфея 8:8.
 
 

Кориолан

 
 
Кориолан (герой одноименной драмы Шекспира) — римский военачальник, отличавшийся гордостью и упрямством.
1. Гимнастическое общество Пуасси.
2. И солдаты отдавали ему честь? ОНИ ЭТО ДЕЛАЛИ.
3. С племенем вольсков воевали римляне. См. Шекспира, «Кориолан».