Нет, но я читал роман

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Гай Давенпорт

Нет, но я читал роман

Из книги «География воображения» (1981)

Перевел М.Немцов





С тех пор, как Рэндолф из Роанука пытался убедить Сенат объявить вне закона выхолощенный текст Шекспира, которым в старших классах пользуются до сих пор, грамотность американцев общественных местах сместилась в противоположную сторону. Теперь из калифорнийских начальных школ выбрасывают Тарзана -- за то, что жил с Джейн во грехе. Это случилось во время рождественских каникул, и поднялись вопли и контр-вопли. Гроссет и Данлэп уверили Республику, что лорд Грейстоки мисс Джейн Портер из Балтимора были обвенчаны по всем обрядам англиканской церкви на странице 313 «Возвращения Тарзана» -- второго романа двенадцатитомной саги. Добрые жители Дауни, штат Калифорния, думали о Тарзане голливудском.
На страницах Берроуза, когда мисс Портер официально знакомится с Тарзаном -- до этого она видела его лишь мельком, когда он спасал ее от домогательств примата Теркоза, поклонника неприемлемого для ла Портер, -- он умеет читать и писать по-английски (чуточку слезливо), говорит «по-обезьяньи и немного по-слоновьи» и на французском. К шестому тому эпоса Тарзан говорит на арабском, английском, немецком, банту, свободно -- на слоновьем, на суахили, французском, мартышечьем, среднеанглийском, львином, абиссинском и довольно сносно понимает американский. И дальше в том же духе. Откройте «Франкенштейн» и послушайте, как чудовище цитирует Эсхила; посмотрите, как оно байронизирует по поводу величественности Альп; и взгляните на несчастную тварь в лапах Голливуда.
Ворчливый приверженец последовательности может стенать о том, что нечестно вырождаться в обе стороны: позорить Тарзана одной рукой, затем запрещать другой за то, что он стал вульгарной тенью своего благородного естества. Тарзан же, если хотите, безнравственен. Для изучающего идеи он -- человек, надменно попирающий закон, он супермен с высокомерно задранным носом. Он, фактически, -- Шерлок Холмс, катализированный Руссо и Фенимором Купером, помещенный в воображаемые джунгли Дарвина, физически развитый и борющийся за выживание. Холмс же -- не кто иной, как Уолтер Патер, переодевшийся частным сыщиком для того, чтобы британская публика могла соучаствовать, в конечном итоге, в сокровенных деяниях Эстетов (из коих Холмс -- самый преданный и последний прерафаэлит).
Но невозможно, чтобы все было так ясно, как вам бы этого хотелось. Тарзан никогда больше не будет запрещен, поскольку вкус в тех романах притуплен и нем, и зачастую неуважительно относится к тому неуклюжему правосудию, с которым мы все вынуждены мириться. В создавшейся обстановке мы можем только побуждать подлинного Тарзана мистера Берроуза двигаться дальше, каким бы добродушным болваном и блестящим лингвистом он ни был; ибо, по сравнению со своим диминуэндо на кинопленке, в книжке комиксов и электронно-вакуумной трубке, он -- в самом деле возвышенное и благородное существо и, увы, нуждается в защите.