We Often Think of Lenin at the Clothespin Factory

Speaking In Tongues
Лавка Языков

ГАЙ ДАВЕНПОРТ

МЫ ЧАСТО ДУМАЕМ О ЛЕНИНЕ

НА ФАБРИКЕ ПРИЩЕПОК

Из сборника «Паровой шар Жюля Верна», 1987



Перевел М.Немцов







Город, не Париж. НОЧ, старуха, сидящая на бочонке у высокой изразцовой печи, на коленях -- лукошко картошки. Платок, шаль, просторная юбка, сапоги. ПОЛДЕН, молодой солдатик с кудрявой каштановой шевелюрой, мордовские щеки, защитная форма с алыми лычками.


НОЧ


Жил некогда англичанин по имени Вернон.
Под Карфагеном он охотился на гиен.
Это случилось в девятнадцатом столетье.
Споткнулся он и рухнул в пропасть.
Летя вниз, удивлялся, тем не менее:
Уж не бездонная ли в самом деле пропасть, --
Когда ж достиг он дна, то будто на
Огромную пуховую перину опустился.
Больше того -- стал подниматься снова,
Столь неуклонно быстро возноситься,
Что постепенно поравнялся с краем
И вновь перекатился на terra firma(1).
Попал он прямо в рой мышей летучих,
И те, разбуженные, вместе поднялись
Из глубины провала на свет божий
И вынесли английского охотника с собой.


ПОЛДЕН


И это правда?


НОЧ


                                  До последнего прекрасного глагола.
Осип, мой муж, прочел об этом в книге.
Он был поэтом. И его забрали.
Стихи его я помню наизусть.


ПОЛДЕН


А книги выходили у него?


НОЧ


                                                 Нет, никогда.
Одно там есть -- о Старом Таракане, который
В сияющие голенища смотрится свои.


ПОЛДЕН


А он писал стихи о том, как Ленин
В автомобиле ездил на прогулку?


НОЧ


Плац. К северу -- гвардейские казармы.
Шест с флагом. Шаг синих часовых --
Петлицы алые, нечетная девятка вышита
В воротничках их золотою нитью.
Шагают, чтобы не замерзнуть, по гребням стен,
От пулеметных гнезд к воротам башни,
А там встречаются, и с топотом -- кру-гом,
И вновь шагают к пулеметным гнездам.
Внизу же, вдоль глухой стены, другая
Пара замерзших часовых окостенело ходит.


ПОЛДЕН


Плац, с западного края. Институт
Фридриха Энгельса. Там --
Кованые двери. Аллегория труда.
Колонны классики. И транспаранты красные
Над входом к разным годовщинам.
Бывает -- делегация с охапкой роз
От Китайской Народной Республики.
А вот Шкиперьи комитет уже не
Посещает, да и футбольную команду не везут.
Все окна зажигают ночью дважды в год,
И тогда слышен Римский-Корсаков.


НОЧ


Но не Стравинский, не Франсис Пуленк.
Плац, с юга. Министерство Культуры.
Велогонщики из Чехословакии.
Картины Александра Дейнеки.
Севастополь Динамо Водный Спорт
Рабочий Отпуск Плавательный Бассейн.
И Ленин На Прогулке В Автомобиле.


ПОЛДЕН


И вышивка крестьян из Венгрии.
Ленин, учащий истории детей.


НОЧ


Плац, с востока. Министерство Мира. Храм.
Хотя понятно: люди в наши дни
Не ставят свечек в Храме Санкт-Павла,
Но носят до сих пор чеснок от сглаза,
Плюют три раза через левое плечо,
Когда в ночи заухает вдруг филин,
Или шнурок нечаянно порвется,
Иль зеркало соскочит со стены.
А женщины с детьми могут проникнуть в Храм,
Пока им не пришла пора стоять в очередях.


ПОЛДЕН


Как же болтливы старики.


НОЧ


                                           Щенки паскудят на пол.
А вот приспела и другая сказка.
Герр Шрифтбильд, наш издатель, только отыскал
Многоквартирный дом, указанный в письме
Робертом Вальзером, швейцарским литератором,
Во дворике, как с площади свернуть, где
Дети и собаки, также отыскал он дверь
И, дернув за шнурок, услышал -- звякнул колокольчик
На тряской проволочной петле где-то в глубине.
Проходит время, дверь приотворилась --
И показался там лакей во фраке.


ПОЛДЕН


Капитализм.


НОЧ


                          С большими влажными глазами,
Военные усы, а волосы зачесаны назад
Так гладко, правильно и параллельно,
Что поневоле заподозришь сзади хвост.


ПОЛДЕН


Империализм, британской флот.


НОЧ


Я попал, спросил герр Шрифтбильд, на квартиру,
Где проживает герр Роберт Вальзер, литератор?
Так точно, сэр, ответствовал лакей, беря
У герра Шрифтбильда визитку.


ПОЛДЕН


                                               Плутократы-декаденты.


НОЧ


Если герр Шрифтбильд соблаговолит
Минутку подождать, то герру Вальзеру доложат
О его визите, которого он, правду молвить, ждет.


ПОЛДЕН


Что за мудак.


НОЧ


                           Герр Шрифтбильд сел. Чтоб скрасить
Время, осмотрел ковер, обшарпанную
Мебель, странные картины на стене,
Немецкие, возможно, но наверняка -- модерн,
Букетик полевых цветов в кувшине синем,
Бамбуковую жердочку с бумажным попугаем
И хромолитографию Пальмиры,
Бюст Готтфрида фон Лейбница из гипса,
Один из глаз его был красным обведен.
Вид из окна -- кирпичная стена глухая.
Явно, подумал он, этому Вальзеру приятно
Гостей своих мариновать немного.
Возможно, он страницу завершает,
Иль провожает гостя -- гостью -- через
Черный ход? Опять же, никогда нельзя
Сказать, чем литератор может заниматься.
Подравнивает ногти, смотрит в стену в трансе,
Или читает весь словарь французский.
Зато лакея смог себе позволить.


ПОЛДЕН


Изнеженный буржуа.


НОЧ


                                           Ковер, однако, жил
По многим адресам, пока сюда не переехал,
Стулья возили явно на телегах, запряженных
Немолодыми лошадьми. Герр Шрифтбильд
Старался избегать желтого глаза попугая,
Красного -- Лейбница и вместо этого глазел на
Засиженные мухами руины Пальмиры,
Гадая, в Библии ли этот город, или
В мирской истории, когда та дверь,
В которую ушел лакей давешний, приотворилась так,
Чтоб пропустить внутрь человека в мятых
Вельветовых штанах и синей фланелевой
Рубашке, на манер Британских Социалистов.
Большие влажные глаза,
Военные усы, а волосы зачесаны назад
Так гладко, правильно и параллельно,
Что поневоле заподозришь сзади хвост.


ПОЛДЕН


Империализм, британской флот.


НОЧ


Господь помилуй, сказал герр Шрифтбильд самому себе,
Так то лакей желает себя выдать за Вальзера,
А у того какая-нибудь шлюшка на коленях,
Или французский он словарь читает.
Однако, голос, прозвучавший тотчас
С такою беззаботной фамильярностью,
Был вовсе не похожим на лакейский.


ПОЛДЕН


Карл Маркс, задумчиво скрестивший руки, с головой
В массивной бронзе, Ленин, воздев кулак
С призывами к народу.


НОЧ


                                            Вальзер, понимаешь,
Был сам себе лакеем. Подражал отлично голосам.
Поэт. А через некоторое время сдался,
Прожил остаток лет в приюте для умалишенных.
Наши же поэты всегда лишь в тюрьмы попадали.


ПОЛДЕН


Свой собственный лакей?


НОЧ


                                        Весь мир в то время был таким.
Разнообразие. Разносторонность. О!
Век перед нашим веком, девятнадцатый,
Был чем-то вроде рая на земле.
Проспекты с липами и тополями.
Мужчины, женщины и дети, кони и собаки.
Теперь их лишь старухи подметают.
Слух: помидоры завезли на рынок,
Что возле Остановки 6 трамвая по Проспекту.
Скорей поверишь -- ха! -- коверным в Цирке.
Их разберут уже, когда туда приедешь.


ПОЛДЕН


В Америке по городам шныряют банды,
Грозят ножом и отбирают деньги у рабочих.
А богачи без совести, без воли,
Пристрастившись к наркотикам, помрут
В мерзейших автокатастрофах спьяну.
Представьте пятьдесят тысяч аварий в год.
Правительство ж одну политику ведет:
Свободу -- подавлять и поставлять
Финансы всем фашистам во всем мире.


НОЧ


                                                                            Эй-эй!


ПОЛДЕН


А в Санкт-Борисе в тот четверг какие-то поэты
С рабочими подняли бунт, на улицы пошли.
У них был стяг 17-го года и
Картины модернистов на картоне.
Одну из них назвали Идеалом Жизни,
Другую -- Что все это значит?
Кошмарные. Мазня, на самом деле.
Один поэт все в джинсах щеголял,
Что сшиты в Пинске, лейбл -- серп и молот.
Сидели плохо, вовсе не похожи
На западные джинсы, цвет -- лиловый,
Не голубой. Поэт орал тошнотные стихи,
Пока не сцапали их всех гвардейцы.


НОЧ


Старый Таракан.


ПОЛДЕН


                                 Цыгане вот вернулись.
Разбили табор возле прежней синагоги.
Красивых белых лошадей с собою привели.
Так почему он был себе лакеем?


НОЧ


                                                        Шутки ради.
Шутили раньше люди так. Это смешно.


ПОЛДЕН


Гром серебристый. Так было в поэме.


НОЧ


Там были бюст Помоны и кочан капусты.
И книжка -- Красная Заря -- возле него.
Звенели чашки, стоило пройти товарняку,
Помона содрогалась. Дребезжали стекла.
Дрожь света открывала ей глаза.
Но много лет прошло с тех пор. В старых строках
Она -- дух груш и яблок, женщина
Статная, облаченная в цветы лишь и листву.
Часы на башне больше не звонят.
И все ж Италии частичка здесь видна --
В серости этой, одинаковости, скуке.


ПОЛДЕН


Вы живете в прошлом.


НОЧ


                                               Я живу в своем уме.


ПОЛДЕН


В ее уме.


НОЧ

                       Где сны всплывают в красках старины.
Приди же, тень, приди и подними тень эту ввысь,
такую алую под сенью апельсина.
Слова.
           Дуб этот, этот филин и луна.
                                                                Есть
Смерть в дуновенье ветерка, что филину не отыскать.
В чертополохе, в белой лунной булке,
Смерть есть в снегу, в сверчке, в диких цветках.
Тебе неведомо, мой Полден Волчьеглазый, какими
Вещи были раньше. Тысячеветвий дуб,
На каждой ветви -- тыща листьев, красно красных,
То Велимира Хлебникова красный дуб.
То он был красен.
                      Теперь же городов и не осталось --
Одни лишь расстояния из камня. Верона
Была желта, Венеция -- красна. У нас
Был Urbs et fanum, city and cathedral,
Город и храм, и колокольный звон. И
Бытие -- наш дар. И очень трудно быть.


ПОЛДЕН


Но я -- есть, вы -- есть. В чем тут трудность?


НОЧ


В стежках вещей. У него был разум
Частью -- кентавр, частью -- улицы Мегары.
Я в школе раз на лекции была
О Теогнисе, поэте древних греков.
Серебряные корни вод Тартесса!
Ты не поймешь. Писал он об атлетах,
Блестящих маслом, о законах собственности,
Иронии и ритме поведенья, о лучниках,
Об истинном богатстве и пустом, о любящих друзьях, доброй беседе.
А демократию критиковал он, бормоча,
Что лошадей натаскивают лучше,
Чем сыновей и дочерей. И к жеребцам
Полов обоих был неравнодушен. Человек широких взглядов.


ПОЛДЕН


Это супротив природы.


НОЧ


                                             Ленин был педант.
А революцию Теогнис пережил,
Что стоила ему всех книг и домика с оливковою рощей,
И скаковых коней.


ПОЛДЕН


                                          Вот хорошо.


НОЧ


                                                          Потом еще одну войну,
Что стоила ему спартанского владения собой.
Скитался он по городам, все время оставаясь греком,
Записывая геометрией словесной
Поэму, что для красоты Гомера
И Гесиода яркости была тем, чем Аполлон,
Слепленный по подобию рабов-гимнастов,
Был для застывших древних kouroi.


ПОЛДЕН


И вы всё это помните?


НОЧ


                                           Шекспира и Петрарку.
Все вспоминается само. Ленский и Пушкин.
Ивы и звезды.


ПОЛДЕН


                           До той поры, покуда над Авророй
Не взвился красный флаг. Мгновенье славы.


НОЧ


Вон подметает перекресток баба.
Ты видишь: вон она.


ПОЛДЕН


                                            Я вижу, да.


НОЧ


Башня с часами и казармы. Видишь,
Какую перспективу сообщают
Они ей -- как картина Каналетто?


ПОЛДЕН


Я знаю -- итальянский пейзажист, из Эрмитажа.


НОЧ


И небеса над ней -- скучней канавы.
О чем ей думать?


ПОЛДЕН


                                        Ни о чем. О Ленине.


НОЧ


Кроме чахотного багрянца и желчно-желтого
На флаге над казармами, нигде
Нет никакого цвета.


ПОЛДЕН


                               Никакого. Красный лоскут
И малость желтого. А остальное серо.
Вы ведь во что-то это превратите,
Как будто она может быть чем-то другим,
А не фигурой одинокой на плацу. Она
Картина вашего воображенья.


НОЧ


                                                        Старуха --
Вот она кто. События опять
В памяти, в знании или в повествованье происходят.
Подкатывает время, проходя, влечет
С собою прошлое. И ничего не остается.


ПОЛДЕН


Эта старуха со своей метлою получает
Зарплату раньше комиссаров-очередников.


НОЧ


Рильке и Лу Андреа Саломе навестили
Однажды Ясную Поляну.
О Гарриет Бичер Стоу беседа шла.
Ах! музыка и струнные квартеты. Поэзия.
И можно было встретить того, кто в Живерни
Встречал Моне на берегу пруда с кувшинками.
Пруст. Если постучаться в его дверь, слуга
Приветствует всех одной и той же речью:
Мсье Пруст хотел бы, чтоб вы знали --
Нет такого часа, когда б не думал он о
Вас, однако в данный миг он слишком занят и
Вас принять не может. Боратынские,
Хлебников, Татлин, Осип Мандельштам.
И те, кто посещал Гертруду Штайн.
Кто рекомендовал прийти сюда вам? вот
Что она спрашивала у дверей. Какое было время
Тогда!


ПОЛДЕН


                     Вот паразиты.


НОЧ


                                                Рим, Венецья, Лондон.
И в каждом магазине есть картошка --
Мешки, корзины замечательной картошки.
И апельсины, виноград, издания Гомера.
А в Цюрихе велосипед был чище всех
У Ленина. И как он булавами жонглировал --
Раз два три, раз два три -- у самого окна.


ПОЛДЕН


Но если б Ленин не был с нами, Ленин
Был бы.


НОЧ


                     Немецкий опечатанный вагон.
И стяги красные на паровозе, толпы
Встречающих у Финского вокзала.
И комитет крестьян, желающих постичь
Гегеля диалектику.


ПОЛДЕН


                                    Рабочий духовой
Оркестр, играющий Интернационал.


НОЧ


Весна была милее, лето -- зеленей.
А яблони, а золото, а песни.
В годах уже не остается доброты.


ПОЛДЕН


Но остаются годы.


НОЧ


                                     О, да, обещанные годы --
В самый раз.


1. Твердую землю (лат.)