Speaking In Tongues
Лавка Языков

ПОЛ БОУЛЗ

ДЕНЬ С АНТЕЕМ

Перевел М.Немцов





Ты хотел видеть меня? Тебе правильно сказали. Так меня и зовут. Нтэй. Африканский Великан -- вот как меня называют с тех пор, как я начал бороться. Чем тебе помочь? Город уже посмотрел? Не очень паршивое местечко. Тебе повезло, что в эти дни нет ветра. Плохой ветер здесь у нас дует. А без него -- солнце слишком жаркое. Аргус? Никогда про него не слыхал. Я не бывал на другой стороне.
Человек по имени Эракли? Да, да, он здесь был. Давно. Я его помню. Мы даже с ним боролись.
Убил меня! так он там вам рассказывал? Понятно. А когда ты пришел сюда, то услышал, что я тут по-прежнему, и тебе захотелось со мной встретиться. Понимаю.
Давай-ка присядем. Здесь во дворе есть источник, и в нем -- самая холодная в городе вода. Ты спросил об Эракли? Нет, трудностей у него здесь не было -- если не считать того, что он проиграл бой. Зачем кому-то ему досаждать? Человек приходит один. Ты никогда его раньше не видел. Пускай себе идет. Зачем его беспокоить? Только дикари нападают на человека, который приходит один. Убивают его, а потом дерутся за его набедренную повязку. Мы же пропускаем людей без лишних разговоров. Они входят с одной стороны, выходят -- с другой. Нам так нравится. В мире и дружбе со всеми. У нас есть поговорка: Никогда не бей человека, если не уверен, что можешь его убить, а если уверен -- убивай быстро. Там, откуда я родом, мы гораздо грубее, чем здесь, внизу, на побережье. Жизнь у нас труднее, зато здоровья больше. Посмотри на меня -- ведь я тебе в отцы гожусь. Если б я всю жизнь прожил здесь, на взморье, я б так не сохранился. И все равно -- видел бы ты меня двадцать лет назад. В те дни я на все ярмарки ходил, людям представления устраивал. Быка подымал одной рукой, а другой -- хрясь меж рогов, и он замертво падает. Народу такое нравится. Иногда балки головой ломал. Тоже любили -- да только с быком это обряд такой был, поэтому быка больше всего просили показать. Все обо мне знали.
Хочешь орехов? Я их каждый день ем. В верхнем лесу собираю. Там деревья растут -- таких огромных ты никогда в жизни не видел.
Он лет двадцать назад здесь проходил, но я его прекрасно помню. Не потому что хороший борец был, а потому что совсем полоумный. Такого полоумного, как Эракли, и захочешь забыть -- не сможешь.
Бери еще. У меня их полный мешок. Это правда -- вкус у них ни на что не похож. У вас на другой стороне таких наверняка нет.
Я только рад буду тебя в лес отвести, если посмотреть хочешь. Это недалеко. Ты же не откажешься немного в гору подняться?
Конечно, он здесь ни с кем дружбы не свел, но какие могут быть друзья у такого человека? Он столько о себе мнил, что и нас-то не замечал. Считал нас всех дикарями, думал, мы на басни его купимся. Еще до поединка все над ним смеялись. Сильный, да -- но борец никудышний. Ужасный хвастун и страшный лжец. И невежественный, к тому же.
Вот здесь свернем и пойдем по этой тропе. Все время языком молол. Если ему верить, так все ему по плечу, никого на свете лучше него и быть не может.
По дороге хороший вид открывается. Край света. Каково, а -- привык всю жизнь в серединке, а тут на край попал? Должно быть, все по-другому.
Когда Эракли в грод пришел, на него и внимания никто не обратил. Должно быть, у него какие-то деньжата с собой были, потому как начал он встречаться тут с парой-тройкой моих знакомых каждый день, да поить их за свой счет. Они мне про него и рассказали, и я пошел как-то раз поглядеть на него -- не знакомиться, а просто поглядеть. И сразу понял -- никчемный он. И борец никчемный, и человек. Я даже всерьез его не воспринял, куда там вызов какой-то бросать. Ну как можно всерьез к человеку относиться, если у него борода -- что твое овечье руно?
Подзадержался он в городе, да посмотрел, как я быков забиваю. Да и пару поединков я провел, пока он тут был -- и он на каждый, наверное, приходил, на меня посмотреть. И вот я и глазом моргнуть не успел -- он меня вызывает. Это ему поединка хотелось. Невероятно. Больше того -- мне передали, что он еще и зло на меня затаил за то, что это не я ему вызов прислал. А мне такое и в голову не пришло.
Вся эта земля, что ты здесь видишь, -- моя. И вот это, и лес впереди. Я сюда никого не пускаю. Мне гулять нравится, а с людьми встречаться я не хочу. Онги меня раздражают. Я ведь раньше с каждым, кого ни встречу, дрался. В самом начале, по крайней мере.
Когда я совсем мальчуганом был, мне у себя в деревне нравилось под конец дня ходить к большой скале. Я на нее садился, смотрел в долину под собой и представлял себе, что враги нападают. Потом их до какого-то места подпускал и скатывал валун на них всех. И убивал всех каждый раз. Отец меня однажды поймал и всыпал. Мог в овцу или козу попасть внизу -- или даже в человека.
Но я не умер, как видишь, что бы там Эракли ни рассказывал. Я хочу, чтобы ты на мои деревья посмотрел. Посмотри, какой ствол вот у этого. Смотри выше, выше, выше -- вон где ветки начинаются. Видел где-нибудь такие большие деревья?
Когда я стал постарше, то научился заваливать телят, а потом и бычков. К тому времени я уже боролся вовсю. И пока ни разу не проиграл. Все забыли, что меня зовут Нтэй, а стали называть просто -- Великан. Не из-за роста, конечно. Не такой уж я и большой. А просто потому, что в поединке меня никто одолеть не мог. Сначала окрестные собирались, а потом -- даже издалека приходили. Сам знаешь -- стоит услышать о борце, который никогда не проигрывает. Никак не могут поверить, что его так или иначе положить на лопатки нельзя. Так и с твоим Эракли было. Я с ним до поединка и не встречался -- только от друзей про него слышал. Он им рассказывал, что изучил меня и понял, как можно меня победить. А как -- не говорил. Я так и не узнал, что он собирался делать, пока бой не кончился.
Нет, я не умер. Я по-прежнему победитель. Здесь тебе любой расскажет. Жалко, что ты сам с Эракли не встречался. Иначе ты б так не удивлялся. Ты бы понял: вернувшись домой, он рассказывает только то, что хочет рассказать -- и ничего больше. Правду он все равно сказать не смог бы, если б даже захотел.
Устал? Склон крутой, если не привык по горам лазать. Сам поединок? Он недолго длился. Он слишком увлекся стратегией, которую якобы разработал. То отступит от меня, то подскочит и стоит, руки на меня положил. Я не понимал, чего он добивается. Толпа улюлюкает. Я даже подумал: он из тех, кому приятно вот так -- руками мужчину по груди гладить, да за талию лапать. А ему не понравилось, когда я захохотал и толпе это закричал. Все время такой серьезный. А я все равно ошибся. Мы не слишком быстро идем? Да у тебя еще кошель такой тяжелый на поясе. Можем и помедленней. Спешить некуда.
Хорошая мысль. В самом деле -- присядем на минутку, передохнем. Ты как себя чувствуешь? Нет. Ничего. Просто показалось -- бледный ты какой-то. Может, свет так упал. Сюда солнце никогда не заглядывает.
Только после поединка мне один приятель рассказал, что Эракли хотел сделать. Вместо того, чтобы броском свалить, этот ненормальный пытался меня оторвать от земли и подержать в воздухе! Не чтобы потом снова бросить, а просто -- подержать. Трудно поверить, правда? Но он именно этого и добивался. В этом и была его великая стратегия. Почему? А я откуда знаю? Я африканец. Почем мне знать, что в мозгах у людей из твоей страны происходит?
Возьми еще орехов. Нет-нет, от них тебе хуже быть не может. Все дело в воздухе. Наш климат не подходит людям с другой стороны. Пока он там раздумывал, как бы меня половчее приподнять, я его и прикончил. Пришлось за ноги уволакивать.
Дальше пойдем? Или ты еще отдохнуть хочешь? Не отдышался? Здесь, в лесу воздуха совсем нет.
Может, еще подождем, как считаешь? Конечно, если дальше хочешь идти. Можем пойти медленно. Держи руку -- я тебе помогу. Жалко, что дальше не пошли. Самые большие деревья вон там, наверху.
Да, его утащили, и он три дня на рогоже отлеживался, только потом ушел. Уковылял из города, как собака, а все смеялись над ним по дороге. Держись за меня. Я тебе упасть не дам. Да можешь, можешь ты сам идти. Только не останавливайся. И уходя из города, он по сторонам глядеть боялся. Радовался, наверное, когда до гор добрался.
Успокойся. Сначала одну ногу, потом другую. Не знаю я, куда он пошел. Боюсь, воды-то тут и нет. Ничего, найдем, когда в город спустимся. Все будет хорошо. Наверное, ушел туда, откуда и пришел. Мы его тут никогда больше не видели, как бы там ни было.
Тебе не кажется, что мы с тобой уже целую вечность идем? А на самом деле -- всего несколько минут. Троминку ты узнаешь, но где ты -- не знаешь? А зачем тебе знать, где ты? Это ж не твой лес. Успокойся. Шажок. Шажок. Еще шажок.
Ты прав. Это тот камень, на котором мы с тобой сидели несколько минут назад. Я все думал, заметишь ты или нет. Ну конечно, я знаю, куда идти! Я просто подумал, что тебе не помешало бы отдохнуть перед тем, как мы к городу двинемся. Правильно, вот сюда и приляг. Поспишь немножко -- и все будет прекрасно. Здесь очень тихо.


Нет, ты недолго спал. Как теперь себя чувствуешь? Хорошо. Я же знал, что поспишь -- и полегчает. Ты просто к здешнему воздуху не привык. Кошель? Мне кажется, у тебя с собой ничего не было.
И вовсе не нужно такие рожи корчить. Ты ведь не думаешь, что я его взял, правда?
Я-то считал, что мы друзья. Я к тебе со всей душой. А ты мне вон чем отвечаешь.
Никуда я тебя больше не поведу. Сам в город спускайся. А мне в другую сторону.
Возвращайся в свою страну -- расскажешь всем обо мне. Да можешь ты сам идти.
Только не останавливайся.
И побыстрее выберись из леса!


Танжер
1970