Speaking In Tongues
Лавка Языков
Сцена из Пьесы «Он, Она и Хор (Они)»
Пьеса состоит из отрывочных сцен о современной «любви по-русски»
в исполнении трех героев. Два Основных -- «Он», «Она» и «Они» -- массы.
Массы-хор чем-то сродни греческому хору и постоянно встревают в
дело в облике общественного мнения, мамы возлюбленной и т.д. и т.п.
В предыдущей картине действие происходило на вечеринке по поводу
свадьбы. Она -- родная барышня из интеллигентных, он -- американец Газ
Гарднер из Оклахомы -- специалист по российским ценным бумагам. На протяжении
всей предыдущей сцены Она неоднократно высказывала желание уехать вместе
с мужем на его историческую родину, в Оклахому.
(ЗАНАВЕС)
Они (как всегда говорят сами с собою) -- Вот это узколобый
взгляд на вещи. Счастье, если и зависит от обстоятельств, то в меньшей
степени. Главное, как настроен человек. Мудрый Диоген в бочке жил, без
дома, без семьи. На солнце загорал. И как-то, по случаю, подошел к нему
сам Александр Македонский, великий царь-завоеватель. Завоевал полмира,
и, как говорится, в Индийском океане омыл свои сандалии. А потом спросил,
что ты хочешь Диоген, все, что в скромных моих силах, я сделаю. И (с
нажимом) Диоген ответил -- (с кавказским акцентом) Слушай, отойди,
ты солнце загораживаешь мне. (нормальным голосом) Вы думаете он
не был счастлив?
-- Конечно, счастлив, Диоген ведь знал, что все, кому образование позволяет,
тысячелетиями будут повторять его слова, и восхищаться мудростью. А если
б Газ Диогену предложил с собою уехать в Оклахому, Диоген бы согласился.
Поскольку Гарднер Газ не Александр Македонский, а с овцы паршивой, как
в народе говорится, хотя бы шерсти клок.
-- Я соглашусь, пример мой неудачен, но мысль понятна, у счастия в
любви очень разные обличия есть.
Два бомжа в лохмотьях за ними тянутся, привязанные к ним банки и
пустые бутылки. Они медленно идут по сцене. На спине у него написано Just.
У нее Married.
(Она начинает копаться в мусорном контейнере) Она (в
зал) -- Что смотрите? Это вы во всем виноваты. Смотрят.
Он (к Ним стоящим поодаль)-- Мы здесь, не местные и потерялись,
не знаем как попасть домой, в аэропорт, на поезд. Родители поумирали, уже
давно. И средств на операцию как не было -- так нет. Окажите вспомоществование
деньгами. Кто сколько может. На билеты. На операцию. На революцию. Все
кому не жалко. (Пробует хватать их за руки. Они брезгливо отстраняются,
с отвращением обнюхивают одежду, до которой он коснулся и торопливо уходят.)
Хотя б скажите, где вокзал, с броневиком на площади, я на него залезу.
И прочитаю речь. Куда идти на север или юг? Не помню я дороги.
Она -- Ты хоть помнишь, как тебя зовут?
Он -- Сегодня или вообще? Вообще-то я капитан подводной лодки.
В отставке.
Она -- А я вот помню. А ты хоть помнишь, кто я такая?
Он -- Ты моя неутешная вдова. (воодушевлено)
С тех пор как моя лодка затонула. Я видел тебя, один, единый раз. Меня
ты не узнала. Страданиями искажено лицо. Я с горя пил. Мне было жалко товарищей
своих морских. Подводные морские волки, друзья дельфинов. Как сейчас я
помню последний наш поход. Он в кошмарах часто снится мне. Я стоял на мостике,
и вдруг удар, взрывы, огонь, вода льется на лицо, соленая морская. Как
я спасся, не помню. Я один. Должно быть, выбросило взрывной волной, или
друзья спасли. (Кричит) -- Эй вы, спасайте капитана, мудаки. И знамя.
Очнулся в белой комнате, палате. Руки и ноги прикручены к спинке койки.
Так, думаю, враги поймали. Никаких секретов им не выдам. Буду погибать
геройски в муках, как Кибальчиш. Оказалось КГБ. Лодка-то моя была с ракетами
и на атомном ходу. Для сохранения тайны и для того, чтобы скрыть позор
и башли за экологию не отслюнявливать мелким финнам и норвежцам разным,
КГБ меня решило спрятать. Как будто нет меня. Жене сказали, что я геройски
умер в пучине моря, на рифы напоролся. А я сидел спокойненько в психушке.
Но Горбачев пришел и я бежал, в ту пору психов стали меньше сторожить.
Пришел к жене, ну думаю, падет на грудь. Она ужасно громко зарыдает, а
я слезу скупую смахну со впалой, но мужественной щеки.
-- Не надо, милая, подруга боевая, ведь, я вернулся, к тебе вернулся
навсегда. Теперь мы заживем.
Пришел в натуре, хочу ее обнять. А она мне справку, свидетельство о
смерти в рожу. Нет меня. И из квартиры выписан. Так я пошел по свету. (Залу
протягивая руку) Подайте православные инвалиду ядерной войны.
(внезапно останавливаясь, к ней подозрительно) Так ты, жена,
должна быть в Петропавловске-Камчатском? (ошеломлено) Это значит
я тоже там? В городе, в котором все время полночь? (раздаются гудки
сигналы точного времени)
Они (уже переодетые в лохмотья, говорят и медленно подбираются
к мусорному баку) -- Да, ты рассказывать горазд, с тобою даже радио
не надо. Вчера ты был братом-близнецом у президента Франции, и чтобы не
было конфликтов, на тебя надели маску железную и заставляли пить, чтобы
память отказала. На операцию на морде ты не согласился, чтобы родители
в гробу лежали смирно и не ворочались. Но пальцы на руке тебе пришили.
(другой) -- За день до этого ты был шпионом, ведущим наблюденье
очень скрытно, и по обьедкам и пустым бутылкам в мусорницах вблизи спец.
обьектов вычислял, сколько там может быть человек. Если три бутылки водки
в день на одного секретного мужчину и две на бабу, то это будет...
Арифметик (к ней, по поводу поисков в мусоре) Там что-то
есть?
Она (когда они уже совсем близко) -- А ну пошли, отсюда,
вон, конкуренты.
(Они отбегают)
Он (к ней испуганно) -- Кто это был? Все эти люди? Какие
страшные.
Они (Из отдаления) -- Ты на себя-то посмотри, Александр
Македонский. Жертва переселения душ.
Он (к ней) -- Что они мне говорят?
Она -- Что у тебя башка сгнила и прохудилась. Ты хоть помнишь,
как тебя зовут? А я вот помню.
Он -- А что они там говорили про Александра как его там, в розовую
пятку?
Она -- Был такой актер. (с гордостью) Мой первый ухажер.
Скотина. Все мужики -- скоты. Ты на него похож. (Выуживает пустую бутылку)
Ну, Сашка, есть одна.
Они (хором, подбираясь чуть ближе) -- С почином поздравляем.
Он (к ней) -- Слушай, вспомнил. Мне сегодня снилось,
что я как-то весь запутан. Море, берег, я чувствую, что брошен. И никого
нет вокруг. Песок. Один песок. На горизонте песчаные холмы. И чаек нет.
И солнца нет, но светло. А кто-то должен быть. Хоть кто-нибудь. Хоть я.
Но даже меня нет. Страшно. Кто я есмь?
Она -- (язвительно) Не помнишь? А я вот помню. Александр
Македонский. (совершенно меняется, как бы другой человек, интонация,
осанка, [ранимая, слабая девочка] для личности бомжихи, этот монолог прорывается
бессознательно) Актер провинциальных театров. Сто с лишком лет уж как.
Трагик. Очень величественный. Завывания. Кипел страстями. Так фальшиво.
А я была большая дура. Барышня. Что я видела. Папенька, Маман. Гувернантка,
французские романы. Страстей кипение, препятствия, отчаянье, хождения по
грани, счастливые финалы. А за окном, приказчики, с волосами, блестящими,
намазанными салом, и в сапогах, намазанных все тем же салом, свинья в огромной
луже. Весь город ковырял в носу. К тому же была реакция после декабристов.
Царь Николай. Православие, самодержавие, народность. Во всем городе ни
одного наряда из Парижа. И я с тобой бежала. Ты пил как лошадь. Мне обещал
Петербург, Париж, ангажемент. Я была как птица. О, бог мой, как ты пил.
Ругал репертуар, ругал антрепренеров, ругал судьбу, ругал меня, и бил.
Саша, ты был плохой актер. Сейчас я вижу это ясно. Я умерла при родах и
от побоев, ты бил меня в живот. А ты от горя спился и кончил так же примерно
как сейчас.
Он (потрясено) -- Что ты говоришь?
Она -- Ты хоть помнишь, как тебя зовут? А я вот помню.
Он -- Нет, нет, не то. Ты что-то совсем другое после говорила.
Так складно, как по книжке.
Она (она не помнит) -- Хватит причитать. Здесь лохов
нет. Ищи на пропитание. А то получишь хрен. Не дам я ни глотка, ни крошки.
Лучше с ними разопью бутылку. С башибузуками. (К ним) Бабаеч, ты
как? (они энергично мотают головами) (к нему) Гнида. А ну! (замахивается)
Он (прижимает голову к плечам и идет к мусорному контейнеру
и ворчит) -- Вот раскомандовалась, Раиса Горбачева. Не нукай, не запрягла!
Бабаеча какого-то нашла. Что за Бабаеч? (копошится в мусоре) Здесь
алмазов больше нет. Что за жизнь? С кем я? Кто я?
Она -- (язвительно) Не помнишь? А я вот помню. Александр
Македонский. (опять, но несколько другая перемена, восточная томность)
Великий полководец. Завоевал полмира. Осталась ровно половина. С индийскими
гимнософистами говорил. Друг друга вы не поняли. Приходил к Диогену в Афины.
Хотел его облагодетельствовать. Неудачно. Удачно воевал и расправлялся
с заговорами друзей. Умер рано и быстро от воспаления легких и лихорадки.
Другие говорят, что от вина. (смотрит на него) Двадцать три века
прошло, и столько воплощений в варваров тела, а манеры остались, черточки.
И голову на левый бок ты скашиваешь, и томный взгляд. Но если встретила
тебя случайно, на улице, так по лицу бы не узнала. Раньше ты из себя казался
бледен и рыжеват, а кожа твоя тонкая благоухала сама собой.
Они (с гоготом) -- Он и сейчас благоухает сильно. Вонь
невыносимая.
Она -- Я была одной из тех, кого ты редко замечал. Твоей женой.
Последней. Где нам до вас. Для тебя мы были, даже не вещью, а явлением,
как опьянение от вина. Ты помнишь, как ты говорил, что не любишь две вещи
в жизни -- соитие и сон, за то что они тебе напоминают, как ты смертен.
А Роксана твоя из Бактрии, была лишь механизмом для производства наследника.
Ты, говорят, родился полубогом, а в Персии вконец уж богом стал. Снимал
и назначал царей. И не любил быть смертным. Умер внезапно в Вавилоне, в
33 года. После дружеской пирушки почувствовал немоготу и жар. Ты принял
ванну, и уйти от слабости не смог, заснул в купальне. На утро все стало
много лучше. Ты был здоров, а вечером опять жар и болезнь.
Они (хором) -- На третий день Александр принес жертву
богам. И вызвал флотоводца Неарха.
(Они все остаются в лохмотьях, но держатся с огромным достоинством)
Он -- Здравствуй Неарх.
Они -- Мой господин, возьми мое здоровье, здравствуй и слепи
солнце подобный нас.
Он -- Ты никогда не был красноречив. Что произошло?
Они -- Твоя болезнь после пира в честь мою... (наклоняет
голову)
Он -- Досадная простуда, она мешает мне, такая глупость. Войска
должны отправится в поход через два дня. Так что болезнь не в счет. Я первым
поднимался на крепостные стены. Я не боялся ни мечей, ни стрел, а сейчас
лишь жар и слабость.
Они -- Ты должен поберечься. Ведь кроме стрел врагов, есть иные
стрелы, такие, какими Аполлон разил во время осады Трои.
Он -- Чума? Это было бы не вовремя. Столько дел, мы лишь в начале
долгого пути. Надо много сделать, обдумать и обговорить. Отсрочка невозможна.
Они -- Ты должен поберечься, отдохнуть, отвлечься. Сыграем в
кости?
Он -- Неарх, ты забываешь кто я? Ты не слушаешь, что я говорю.
(спокойно и грозно, без вопросительной интонации) Как мне убедить
тебя?
Они -- Прости, мой господин и друг.
Он -- Значит, к делу?
Они -- К делу.
Она -- Неарх долго просидел у тебя, но в кости вы не играли.
На следующий день все стало хуже. Очень сильный приступ. Ты принял ванну
и, в бреду, все говорил, что планы остаются в силе, и завтра вы выступаете.
После купания тебе стало легче. Следующим утром снова приступ. Боги издевались
над тобой, Александр-бог. Тебя перенесли в беседку, к пруду, потом опять
во дворец, ты приказал всем собраться там, чтоб обсудить поход. Но говорить
уже не мог.
Они -- Мой господин, мой Александр -- это я, Пердикка, твой
раб, твой друг и твой телохранитель. Ты узнаешь меня? (ко всем)
Александр узнает меня. (вырывает у Него красный сов. паспорт и кричит)
Он дал мне царский перстень, царскую печать, символ власти!!!
Она -- Войска заволновались, тебя давно не видя.
Они -- (кричат) Царь умер, нам говорят, что он болен,
смерть его скрывают!
Она -- Тогда их допустили до тебя. Они по одному мимо проходили.
Парад последний. Ты с каждым здоровался глазами. Трогательно. 28 десия
за 323 года до рождения другого бога ты умер. Где ты, бог? В каких эмпиреях.
В сплетнях. Вот, например, как тебе такая нравится -- Лет через триста
первый император римлян Август взял тебя за нос, а нос и отвалился.
Он (потерянно) -- А с тобой что тогда случилось?
Она -- А меня убила Роксана, твоя бактрийская принцесса. Со
своим любовником Пердиккой. Она была беременна. И у беременной произошел
такой каприз -- меня с сестрой в колодец сбросить. (Она начинает копаться
в мусорнице) Из всех твоих персидских жен, только я тебя любила.
Он -- Да было дело.
(Она копается в мусорнице и вдруг отвлекается) Она --
Сашка, ты меня любишь?
Он -- Как себэ-э-э-э.
Она -- Угря тебе.
(хохот)
(милицейские сирены)
Она -- Слышь, Сашка. Валить отсюда надо. В конце концов, чем
здесь намазано? Здесь нечего ловить. Зима и злобные мильтоны. И подают
все меньше. У них, у всех случился кризис. Пусть они сами сожрут друг друга.
И все застроят. Пустых домов все меньше. На подьездах двери железные на
кодах, паролях. Все чердаки, подвалы решетками закроют, теплоцентрали замуруют.
И хана.
Он -- Нам надо в Питер эмигрировать. Там броневик на площади
перед вокзалом я на него залезу.
Она -- В Питере мильтоны не такая погань злостная и домов пустых
побольше. И, говорят, еще остались хипари.
Он -- Поплетемся, нищета, давай я помогу тебе, моя старушка.
Они (прибегает гонец с крылышками на сандалиях и жезлом)
-- Братва, там у магазина фургон с вином на бок гребнулся. Нищета гуляет.
Бежим быстрее.
Он -- Ну вот и знак, ответ на жертвоприношения, благословение
небес, наконец, и как обычно в верную минуту. О, слава тебе, яркий полдень-Дионис,
о, восседающий на леопарде. Первый глоток из чаши пенной, золотой я посвящу
тебе. И Аполлон, и музы... Ах, верная моя подруга неразлучная до гроба
и подальше, поспешим пожалуй. (убегая, уже в кулисах) О мой отец
Аммон.
(она торопясь за ним за кулисы)
Она -- Сашка, Сашка, Сашка, быстрее, Сашка, Сашка, Сашка...
(ЗАНАВЕС, театралы)