Сказочки

Speaking In Tongues
Лавка Языков 

Виталий Бурик

СКАЗОЧКИ

 
 
 
 

Беглецы
Киномеханик
Ночные кошмары
Еще раз о лесном короле
Огонь слишком жарок
 



БЕГЛЕЦЫ

 
Солнце осыпалось пылью на огромных башенных часах.
Незыблемая башня. Ветры обходят ее стороной.
Зной сгущается тревожными бликами в твоих зрачках.
Какая-то странная поволока превращает мой взгляд в абсолютно чужой.
Словесная сила иссякла. Засуха, танец змей.
Песок — не сахар, хрустит, но не сладко. Жар.
Бредит пустыня, качая остовы ковылей.
Как опасная мысль, ядовитый скорпион
                                              в двух шагах от тебя пробежал.
Я хочу прикоснуться к твоим губам кончиком языка.
Пока не спалила пустыня, ощутить прохладную влажную ночь.
Дальше может быть хуже ли, лучше — не знаю пока,
но бежавшим из башни любая дорога — прочь. Изысканный
автомобиль я для нас уже подыскал,
он сделан из монолита, гранитный, надежный, большой.
Вот только не едет, сколько его не толкал —
не двинется с места. Что ж, нужно искать другой.
Вино! Вот — вино. Скорей же наполни бокал.
Но что это — сыпется сахар, нет, впрочем, песок.
Видно, демон пустынь из этой бутылки лакал,
и с нами решил поделиться, оставив добрый глоток.
Глаза, лишь глаза не солгут — убегут, убегут.
Смотри же в меня, я в тебя — чувствуешь
— мы летим!
Как звери, без слов, без сомнений
                                     мы уйдем, и нас не найдут. Забудь про
башенные часы —
                                     мы уже не подвластны им.

1996

КИНОМЕХАНИК

 
 
Его знал лишь Киномеханик.
Он сам забыл, кем он был.
Он был рожден до начала времен.
Он имя своё позабыл.
 
 
Возможно, в бредовом мультфильме своём
его потерял Дисней,
герой не знал, где искать тот мир,
в котором любовь сильней.
 
 
Он плакал, с экрана грозил кулаком,
он умолял и грозил,
но киномеханик сделал стоп-кадр,
и пленку перекрутил.
 
 
Вот, снова и снова, хоть вены рви,
он в плоскости кадра зажат,
где города топят в крови
киношные толпы солдат.
 
 
Вот он сквозь огонь, пригибаясь, идет,
вот выстрел – и он упал…
Тут Киномеханик его узнает,
и рушится кинозал…
 
 
…Лежит он под небом синим, большим,
а кто он – уже всё равно.
Последняя мысль остается с ним –
— всё это он видел в кино.

1996
 
 

НОЧНЫЕ КОШМАРЫ

 
 
Если мир обернется
своей ночью наружу,
много странных знакомцев
к нам внезапно придет.
 
 
Кто в парче, кто с крылами,
кто в рванье, кто в пижаме,
будут с мерзким шипением
скалить мертвенный рот.
 
 
Мы их слов не услышим.
Мы рванем без оглядки
на дневные просторы,
там привольнее нам.
 
 
А они не успеют
схватить нас за пятки…
Но как страшно, однако,
засыпать по ночам…

1996
 
 

ЕЩЕ РАЗ О ЛЕСНОМ КОРОЛЕ

 
 
Скажи мне, кто бродит в дремучем лесу,
И плачет, и воет, не зная стыда?
Он пьет по утрам на поляне росу,
А ночь в камышах он проводит всегда.
 
 
Он страшен и бледен. Глаза – как магнит.
Грозит пальцем небу и просит дождя.
А встретишь его – он стоит и молчит,
лишь взглядом пространство вокруг бороздя.
 
 
Расставили сети ловцы поутру,
опутав поляну, и холм, и тростник…
А он – побежал к хуторскому двору
И в сонную спальню сквозь ставни проник.
 
 
Хозяйка кричала и стала немой.
Хозяин с двустволкой застыл у дверей
Как камень, большой, но уже не живой.
А он – поглядел, и в окошко – скорей.
 
 
Скажи мне, кто бродит в лесу столько дней?
Кто души ловцов отпевал у реки?
Кто строит там дом из замшелых камней,
Скулит и бросает на дно пятачки…
 
 
Вчера я вдруг встретил его в камышах,
он сделал мне знак поманивши без слов,
и пение эльфов звенело в ушах…
Сегодня я тоже брожу меж холмов.

1995
 
 

ОГОНЬ СЛИШКОМ ЖАРОК
(Из сборника «Цитадель»)

 
 
Крепостная стена из медового воска
растопилась под натиском жгучих страстей.
А равнины хранили свои жуткие тайны
за стеной, опасаясь упрямых детей.
 
 
А долины хранили последнюю песню,
недопетую утром, неубитую днем…
Крепостная стена из тягучего воска
стала медленно плавиться под любовным огнем.
 
 
И взошла над долинами последняя песня,
повинуясь безумию диких страстей,
и явилась звезда на полуденном небе,
ослепив ненароком любопытных детей.

1991