Когда мы были

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Виталий Богданов

Когда мы были





Когда мы были молодыми, и вместо Децала был Мистер Малой, мы разбавляли два литра спирта литром воды, и когда всё это вставляло, было трудно даже говорить. А часикам к восьми вечера ты уже проблевался и валяешься в коридоре общаги. Начинаешь думать о голых женщинах, плавающих в розовом бассейне твоих мыслей. Потом возвращаешься на кухню и добиваешь бутылку балтики номер девять, вот теперь ты имеешь право безнаказанно задирать юбки и щипать за попки симпатичных соседок. Можешь также начать крушить все хрупкие предметы в пределах твоего жизненного пространства или начать драку с тем ублюдком, что пялился на тебя весь вечер. Вот козел. А еще лучше вскрыть машину, завести её и поехать погонять по ночным джунглям из камня и бетона... и устроить аварию, как минимум из десяти автомобилей.




А потом мы брали бутылку плодового на два литра, собирались вместе и ужинали. Еды всегда не хватает, когда ты студент. И на трассу всегда бегал Толик. Тогда водку вечером продавали только таксисты. Останавливаешь машину характерным жестом с растопыренными большим и мизинцем, договариваешься о цене. И вот она, теплая, влажная бутылка, которую таксист прятал возле сиденья, рядом с автопечкой. Прячешь её под куртку, чтобы не спалиться на вахте, и представляешь счастливые улыбки на лицах ожидающих тебя товарищей. А потом Серёга вываливается с третьего этажа, а Гоблин падает с балкона и удивленно сидит в сугробе, внимательно рассматривая оставшийся в руках кусок старого пожарного шланга. Хорошо, что зима. Нас ненавидели все отличники общаги, когда в три ночи мы врубали «Мановар» и начинали скакать по этажу как оглашенные.




…






Мне плевать. Все лица кажутся одинаковыми. Почему вокруг меня эта стеклянная стена, на которой растут цветные узоры? Я говорю всё что хочу, кому хочу, когда хочу и где хочу. Правда, к некоторым я всё еще отношусь с уважением. Это экстази привело меня сюда, постоять рядом с тобой. Что-то совсем я расчувствовался, что рассказываю тебе всю эту дрянь про свою жизнь. Мы только познакомились, но я думаю, что это любовь с первого взгляда. Ты тоже под таблеткой? Круто, значит ты меня тоже любишь!
Просыпаясь утром, ужасаешься: «Ты кто вообще? Ты что тут делаешь?!!» Ладно, мне пора. Ага, позвоню, как же. Уже отпустило и пора домой. Меня уже не цепляет даже два косяка с маслом, поэтому придется найти что ни будь покруче на вечер.
Когда проглатываешь последние капли, пустая бутылка издает особый, почти траурный звук. Она летит в кусты, а ты идешь в подъезд потому, что на улице минус сорок, а ты в легкой осенней куртке. Как насчет пройтись и навязать кому ни будь пару тычек? Потом возвращаться из трезвяка без копейки денег и с помятым хлебалом. А утром начальник опять будет грозить увольнением и орать, что держит тебя только из уважения к твоей матери. Что он имеет ввиду, старый мудак?
Да марихуана сейчас везде! Ты где родился вообще? В деревне с дымом? Да сейчас возле школы косяк взять как два пальца об асфальт! А про дискач вообще разговоров нет! А мне нужна эта штука. Чтобы жить, чтобы не сломаться от всех напрягов и проблем. К чертям всё! Деньги, бабы, шмотки, тачки. Там на всё наплевать. Кто ты, что ты, зачем ты и куда ты. Они говорят, чтобы я перестал, а я сижу на диване и мне наплевать на них и на ежедневные головняки по утрам. Но ты еще молодой. У тебя еще столько баб впереди, столько косяков надо выкурить и бутылок опустошить! Столько вечеринок испортить и столько морд набить! Столько натворить всего, что тебя просят не делать! Но я уже взрослый и усовершенствованный экземпляр. Я уже на другом уровне восприятия дозы и прозы. И всё равно, мне еще расти и взрослеть. Сколько еще блевать и барагозить, сколько презервативов порвать и машин разбить! А лет так через двадцать буду сидеть на балконе с бутылкой самогона в руке и слушать радио, пока дочка будет трахаться в каком ни будь грязном гараже.