Speaking In Tongues
Лавка Языков

Уистан Хью Оден

В переводах и вариациях Беллы Белеградек







ГИМН В ДЕНЬ СВЯТОЙ ЦЕЦИЛИИ
(для Бенджамина Бриттена)



I



Под сенью древа святая дева,
Как черный лебедь в предчувствьи смерти,
Возносит к небу псалмов напевы,
Без тени гнева свой жребий встретив.
Молитве вторя, у края моря
Орган вознесся ее трудами.
И звуков стая парит, взрывая
Над Римом воздух, в могучей гамме.


Как орхидея, нагая, рдея,
Богиня встала из пены вод
Светла и рада. Ее услада
Мелодий дивных к себе влечет.
К чертогам рая взлетев, играя,
Земные звуки прельстят святых.
И огнь кромешный, что души грешных
В аду терзает, уснет на миг.


Пусть музыкантов сны будут вдохновлены
Пламенем неземным, светом вечным твоим,
                                                       О, Цецилия!
Взята на небеса, свята твоя краса,
                                                      чистая лилия!


II



Мне не стать взрослей;
Тело без теней,
Чтоб от них бежать,
Лишь могу играть.


Мне не согрешить;
В мире нет души,
Чтоб меня хранить,
Чтоб я мог -- убить.


Я побежден
И боль признанья
Не утолить уже
Страданьем.


Все, что жизнь дала,
Ты, смеясь, сожгла
В танце огневом --
Нет нужды в былом.


Мне никогда не быть
Иным. Меня люби.


III



О, слух, твоим созданьям чужда власть
Желанья нестерпимого упасть.
Спокойный мир, где Скорбь, забыв про страсть
И нетерпимость юношеских лет,
Себе верна, где из истертых мыслей
Надежда вновь рождается на свет,
Где Страх, как дикий зверь, оставил след
Средь повседневных неизменных истин:
Верни ушедший день; раскрой секрет




О, скрипки стон, когда греха смычок
Пропилит душу мне наискосок.




О, непрестанный барабанный бой
Сердец горячих с хладной головой.




О, трепет флейты, так благодарит
Дыханье не сошедшего в Аид.




О, безрассудно-детский трубный зов
У стен твердыни, что полна врагов.






Тот, кто любит сильней



Глядя вверх на звезды, я понимаю вполне,
Что, по их разуменью, я мог бы тонуть в дерьме,
Но среди тревог и страхов земных
Безразличие меньше многих иных.


Что подумали б мы, если звезды стали пылать
Безответною страстью, которую нам не понять?
Если равным любовям нет места в кругу людей,
Пусть я останусь тем, кто любит сильней.


Восхищенный, чего не стану скрывать,
Стадом звезд, которым на все плевать,
Я не могу сказать, к небу свой взор стремя,
Что тоска по звездам подступит при свете дня.


Если б все звезды решили пропасть с небес,
Я б научился глядеть в пустоту, всю без-
звездную горнюю тьму ощущая насквозь,
Хоть бы неделю-другую потратить пришлось.




Слезы льет на перепутьях...



Слезы льет на перепутьях
Девушка о том,
Кто охотится с борзыми
В сумраке ночном.


Подкупи же птиц на ветках
Чтоб умчались прочь,
Прогони светило с неба,
Чтоб настала ночь.


Ночи странствия беззвездны,
Ветер лют зимой;
Впереди -- один лишь ужас,
Горе -- за спиной.


Мчись, покуда не достигнешь
Моря, чья волна
Глубока, горька, и все же
Пей ее до дна,


Испытай свое терпенье
В глубине морской,
Отыщи среди обломков
Ключик золотой.


И на самом крае света
Будет вражий пост --
Поцелуй проход оплатит
Через ветхий мост.


Замок там стоит заброшен
Между мрачных скал.
Вверх по лестнице парадной,
Через бальный зал


Пробеги, забыв сомненья
И отринув страх,
Чтоб саму себя увидеть
В темных зеркалах.


Нож найди за тайной дверцей
И вонзи туда,
Где давно уже не бьется
Сердце изо льда.


1940

Вариация



О, рыдай на скрещеньях дорог
О своей невозможной любви.
Он несется с охотой сквозь сумерки,
С ястребом на рукаве.


Чтобы птицaм не петь -- подкупи их,
Взглядом солнце с небес отзови,
Чтобы темная ночь
Поскорей утонула в траве.


О, беззвездность скитаний!
О, зимнего ветра оскал!
Страх стоит пред тобой,
За плечами печаль холодна.


Убегай к океану,
Чьих песен извечна тоска.
Хоть вода и безбожно горька,
Ты должна его выпить до дна.


И в пучинах морских,
Где обломки крушений лежат,
Порастратив терпенье, найди
Тонкий ключ золотой.


А у самого края земли,
Где кошмары пути сторожат,
Оплати поцелуем
Проход через мостик гнилой.


Там заброшенный замок стоит,
Как когда-то стоял,
Ты по лестнице гулкой взбеги,
Отопри заржавевший замок,


И себя разгляди в глубине
Помутневших зеркал
Без сомненья и страха,
Поскольку исполнился срок.


Детский нож перочинный
Лежит в тайнике до сих пор.
Доставай. Роль доиграна.
Вместо суда


Ты сама прочитаешь
Себе приговор,
Нож вонзая в поддельное
Сердце из льда.