ГОЛОС

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Александр Плоткин

ГОЛОС





Неле было хорошо и спокойно, когда она делала что-нибудь для других: заботилась о ком-нибудь или выполняла работу, которую ей поручили. Если же нужно было сделать что-нибудь для себя, то ей становилось неловко.
Неля родилась в московской интеллигентной семье, где все любили друг друга, относились друг к другу хорошо и никогда не повышали голоса. Родители Нели были очень обязательными людьми. Всякую работу, даже самую неинтересную, они делали хорошо и всегда доводили до конца. Стремление стать выше, богаче или главнее других людей они твердо считали делом недостойным. В доме всегда царила приветливая атмосфера. Папа и мама читали студентам курс теоретических основ энтомологии, щедро принимали гостей и ездили отдыхать в Прибалтику.
Правда, Нелина старшая сестра Лина в шестнадцать лет заявила, что нужно жить не так, потому что жизнь -- это глухой деревянный ящик, в котором нужно найти угол из красного дерева и грызть его изо всех сил.
Папа и мама были совершенно поражены такими взглядами, но ссоры в семье не возникло, и все по-прежнему любили друг друга.
Лина была замужем три раза. Первый раз за журналистом-диссидентом, второй -- за художником-абстракционистом, а третий -- за секретарем парткома института энтомологии. Каждый раз Лина разводилась, улучшая свои жилищные условия и оставаясь с бывшими мужьями в хороших отношениях.
Неля вышла замуж за сверстника, окончившего технический вуз. Она была полностью готова следовать за мужем в любом направлении, которое он укажет. Молодой муж, однако, не только не был готов кого-либо куда-либо вести, но и совершенно не знал, куда ему двигаться самому. Жизнь как-то не посылала ему никаких идей, толчков и притяжений. Просто плыть по течению обыденности без высокой цели он тоже не мог. В результате у него бывали периоды неопределенности, когда он, не в силах двинуться с места, часами сидел и молча грыз ногти. У Нели от этого сразу делалось ужасное настроение, от которого она не могла избавиться. Это повлияло на супружеские отношения, и после полутора лет брака супруги со взаимным облегчением расстались, так ничего и не понимая в поведении друг друга. В результате на свет появился очаровательный маленький Илюшка.
Разница в характерах между сестрами ясно обозначилась, еще когда Неле было 11 лет , а Лине -- 13. Неля не уходила играть, пока оставалось хоть что-нибудь, чем можно было помочь по дому. Лина заявляла, что сначала нужно делать важные дела, а потом уже мыть всякую посуду. В результате посуду мыла Неля. Сестры всегда были друзьями.
Со времени первого брака Лина стала жить отдельно, но от родительского дома не отрывалась. Неля жила с родителями и все заботы брала на себя. По мере того как папа и мама старели, забот становилось все больше и больше, и вместе с хлопотами об Илюшке они совсем затопили Нелину жизнь. Лина приходила в гости, оставалась пообедать, переночевать и рассказывала об очередных светских успехах. В доме еще долго держалась интеллигентная обстановка, которой в то время многие уже удивлялись.
В одна тысяча девятьсот девяностом году Неле исполнилось сорок лет. Друзья и знакомые один за другим эмигрировали. Папа к этому времени умер. Мама уезжать из любимой московской квартиры не хотела. Неля решила, что должна уехать ради Илюшки, тихо собралась и улетела в Израиль.
Первое время в Израиле могло показаться, что Нелина жизнь может измениться. У нее обнаружился талант заводить знакомства. Московскую интеллигентность оценили соседи-сабры, неплохо понимавшие, кто есть кто. Неля стратегически правильно сняла квартиру в центре города, в полуподвале, недалеко от Яффских ворот. К ней стали ходить гости. Постоянной работы все равно не было. Илюшка был уже большой и помогал по дому. Головокружительный переезд выбил Нелю из привычной колеи, она чувствовала себя студенткой на каникулах и даже завела себе друга, который оставался у нее ночевать.
Через девять месяцев в Израиль прилетели мама, Лина и линин сын от секретаря парткома. Папа мальчика был к этому времени уже заместителем министра просвещения России, прилетел в Израиль на том же самолете с официальным визитом и помогал таскать багаж.
Мама, Лина, Неля, линин сын и Илюшка стали жить вместе в полуподвале. Привезенные из Москвы коробки с коллекцией бабочек покойного папы воссоздали удивительную домашнюю атмосферу и одновременно вернули Нелю к привычной роли. У мамы болела нога, и никакой работы по дому она делать не могла. Лина честно старалась помочь по дому, но у нее было слишком много важных встреч, визитов и телефонных звонков. У лининого сына, толстого высокого парня, оказались способности к математике. Он поступил в Еврейский университет, занял для учебы отдельную комнату и целыми днями из нее не вылезал. Илюшка должен был учиться в школе. Терпеть в доме, где жили любимые люди, хоть какой-нибудь беспорядок, Неля органически не могла и поэтому убирала, стирала и мыла за пятерых. Чувствовала она себя с родными очень хорошо, хотя и сильно уставала. Гости теперь приходили к Лине. Нелин друг некоторое время еще появлялся, пил чай, наслаждался семейной атмосферой, но постепенно исчез с горизонта, потому что ему стало негде ночевать.
По профессии Неля была музейным реставратором и начала работать в маленькой фирме в Тель-Авиве. Реставрировать приходилось коллекционные футляры для Торы, любимые молитвенные коврики пожилых мусульман и знамена еврейских социалистических партий, на которых были вышиты знакомые рабочие и крестьяне с серпом и молотом, только в еврейских картузах и бородах. Неле нравилась эта кропотливая ручная работа, за которой отдыхала голова и можно было ни о чем не думать. Хозяин часто давал ей сверхурочные задания, за которые никогда не платил. Неля работала в комнате с восьмью другими женщинами из России. Весь день в комнате не выключалось радио РЭКА для новых репатриантов, которое Неля очень не любила.
Все это могло так и остаться, но произошла история с собакой, из-за которой Нелина жизнь изменилась. Неля привезла из Москвы чао-чао по кличке Билли. Ей посоветовали взять с собой собаку, чтобы было легче заводить в Израиле новых знакомых. Вскоре после приезда Билли исполнился год. Он весил сорок килограммов, был покрыт густой шерстью и умел облизывать языком свой нос. Неожиданно оказалось, что у него плохой характер. К Неле пришел полицейский и сказал, что собака не должна делать каки на улицах и рычать на прохожих.
-- Он рычит, потому что не уверен, что на него не нападут, -- объяснила Неля.
-- Если мы в Иерусалиме будем рычать друг на друга только потому, что не уверены, что на нас не нападут, то жизнь станет невозможной, -- ответил полицейский.
Неля стала выходить гулять с Билли только ночью, когда на улице не было прохожих, но после приезда родных и это перестало помогать. У Билли были здоровенные белые клыки и фиолетовый язык. Он рычал на всех в доме и укусил Лину за руку. Пришлось вызвать врача. Врач испугался Билли и вызвал полицию. Билли увезли в тюрьму. Сначала его посадили на пять дней в одиночную камеру, а потом сделали анализы. Бешенства у него не оказалось, и никто не знал, что с ним теперь делать. Держать его дома было страшно. Продать оказалось невозможно. Желающих купить Билли не нашлось.
-- Можно его усыпить, -- сказал полицейский. -- Это будет стоить недорого. Или пойдите с ним к собачьему тренеру. Это гораздо дороже.
Неля вздохнула и пошла с Билли на собачью площадку. Тренер поработал с Билли полчаса и подошел к Неле.
-- Прикажите ему что-нибудь, -- сказал он.
-- Сидеть! -- приказала Неля.
Билли не реагировал.
-- Сидеть Билюша, -- повторила Неля, чувствуя себя очень неловко.
Билли только облизал нос фиолетовым языком.
-- Сидеть! -- приказал тренер. Собака села.
-- У вас слишком интеллигентный голос, -- сказал тренер. -- Он не может вам подчиняться. Если хотите, приходите тренироваться.
Неля стала приходить на собачью площадку.
Тренер включал магнитофон. Неля садилась, надевала наушники, слушала команды и старалась подражать интонации. Вокруг нее бегали по бревну, прыгали через барьер и приносили палку собаки разных пород. Они не обращали на Нелю никакого внимания. У Нели долго ничего не получалось, и она казалась себе самой бездарной собакой на площадке. Но к концу двухмесячного курса, стоившего 400 шекелей, у нее появился негромкий веский командный голос. Собаки стали замечать ее присутствие и вежливо здоровались.
-- Приведите Билли, -- сказал тренер.
Пес был в тот день очень раздражен. На площадке он начал рвать поводок и рычать.
-- Давайте, -- нейтральным голосом сказал тренер.
-- Сидеть ! -- приказала Неля. Билли перестал рычать и сел. Видно было, что ему сразу стало легче.
На прощанье тренер дал Неле кассету с командами и велел слушать ее на ночь для подкрепления навыка.
Неля никак не могла привыкнуть к своему новому голосу. Ей казалось, что есть что-то бесчеловечное в том, что Билли автоматически выполняет команды. Этим уменьшалась мера его свободы, и он сводился на положение механического существа. Если приходилось командовать Билли при посторонних, то Неля всегда извинялась за то, что так разговаривает с собакой. Кроме того, Неля опасалась, что может заговорить этим голосом с кем-нибудь еще, и очень боялась, что голос когда-нибудь у нее прорвется.
Однажды утром, придя на работу плохо выспавшейся, Неля почувствовала, что если сейчас включат радио, то она заплачет. Радио включала всегда одна и та же женщина по имени Люся, которой звуки чужих голосов помогали в работе. Неля, жившая в семье, где любили тишину и ценили право на тихое размышление, иногда была готова разбить приемник. Но она знала, что Люся затеет скандал, и большинство ее поддержит. Люся относилась к тому типу людей, у которых, как говорил Нелин папа, лучше никогда ничего не просить. Обычно Неле удавалось абстрагироваться от Люси и от РЭКА, но сегодня это не получалось. Когда Люся села и протянула руку к приемнику, Неля сказала: "Люся, пожалуйста, не включайте". Вежливая фраза была сказана этим голосом. Люся опустила руку и начала работать. Неля следила за ней боковым зрением. На Люсином лице через некоторое время появилось сомнение, потом это выражение пропало, а потом изредка возобновлялось небольшими затухающими волнами. Так они целый день проработали без радио. Неля была потрясена и одновременно наслаждалась тишиной. Ночью она заплакала.
Через неделю Нелю вызвали в кабинет к хозяину. Нужно было срочно отреставрировать знамя партии Поалей Цион, на котором было вышито золотом "Пролетарии всех стран, соединяйтесь !"
-- Я не буду работать, если вы не прибавите триста шекелей в месяц, -- сказала Неля.
На лице у хозяина четко обозначилась пауза. "Нельзя разговаривать с людьми, как с собаками", -- в ужасе подумала Неля.
-- Хорошо, -- сказал хозяин.
Через неделю Нелю назначили менеджером группы. Потом она вышла замуж за владельца магазина ковров и открыла в Иерусалиме собственное дело.