•

Speaking In Tongues
Лавка Языков

Константин Дмитриенко

 


•

Бывают такие дни, —
Никто не заплатит тебе,
В кармане – совсем не рубли, — медь копеек и толк нулев.
На дворе 95-й медь, серебро в эти дни – аллегория, а еще
В кармане ключи, знать бы только от чьих дверей,
Знать бы только, что там за дверью
Своей очереди ждет
Беспричинное знанье прошедших дорог, и уже не спасет.
С такими картами на руках принято говорить «Я – пас».
Однорукий бандит в переходе подземном
Поджидает иных, а твой приз отстает, он в далеких, пустых временах,
Где серебренен век и Спас на вратах, нерукотворен,
Как снег или ирисы мокрых долин:
Завитки и воздушные ткани в Париже – Шанель;
Горек дым – абажюр, электрический свет… Нет –
Нет, это все – Там, здесь –
Бармен переглядывается с вышибалой, потому что ты
Пьешь и пьешь, ладно бы дорогое, нет же – кофе минус коньяк.
Бывают такие дни.
Вот и ты
Снимаешь какую-то встречную блядь
Потому что ей скучно скучать, и только под утро тебе говорят:
«Сорри, дарлинг, мне правда, не стоит… Месячные…»
Что ж так? Стоило ль время терять,..
Но это – такие дни, понимаешь? А! все дрянь и плевать.
Кринолины ушли, террористки смолящие папироски
Не считают, что золушкам место в любви,
Фонарей и аптек закольцованы улицы
Розы не цветут там где лилии и камыши.
Как фривольны романы любовных напитков
Для Тристана с Исольдой, ах! … Уже – времена –
Алюминий летуч, октагон потерял свою силу,
Черный пудель в предместье – не тот. Да уж, брат…
Нет великой любви в тесноте между улицей и горизонтом.
И нет ангелов в небе, падает вниз головой
Не звезда, не звонарь сочиняющий крылья –
Пьяный плотник-кореец не так наступил на карниз.
Никого за спиной. И спины уже нет в эти дни.
Бывает же так… И
Из всех языков в ходу только тот, на котором тебе говорят
Криптограммы:

CLOSED        STOP        GO!>           NO


Люди такие странные
когда этот мир чудачится
странные чувства дождя
локтя плеча дыхания
спины
не разделить на касание и
ощущение
 

• •  

Когда!
картины бытия сольются
то души кухонь повышают голоса
и, укрощенная,
все тянется строка. Когда
не отличимые на ощупь
реальности, фантазии, мираж, сползаются и расползаются,
в зрачках
в щель между дряхлыми мирами,
как в глиняный затылок кошки застывшей на комоде беспричинно,
с приятным звоном, «mon cheri rantier»,
влетает сгусток Будущего-Здесь.
Она уходит. Ровно в пять утра
наступит окончание времен.
О! Мать моя, я так хочу тебя,
ты! женщина!
на белых стенах,
в комнатах зеркал,
среди излишества и фантастичности оттенков
Беги со мной
Беги ради любви
Беги – люби
И вслед за мной
Run me!
 


   •
•   •

Поймут ли дети телевидений как их
отрыгивает змей
с хвоста себя глотавший
Солдаты неизвестности в строю
искомканном убогой перспективой
поют по волчьи
Вороны кладбища при кратком звуке ПЛИ!
не покидают мест –
привычен бунт отказа от стрельбы
Она уходит в хриплый дождь весны
и все что нужно
может разместить в дорожной сумке или в трех строках:
  1. сквер, площадь, хлопок на полях,
  2. дорога в кукурузе, пропасть, а над ней
  3. знакомые, до одури, слова:
«Иди сюда
иди со мной
я знаю как
я подскажу куда –»
Вниз! Вспять!

3. И это не есть твое возвращение. Это не есть.
2. И измененные слова должны к тебе вернутся.
1. И этой улицы дома – are buildings of the broken Valentines.



˜


Безнадега вращения с шкурой земли:
не дождавшийся лебедя пруд испарился, оставив лягушкам
тину, грязь, вонь.
— Ничего, солнышко высушит.
— Хрен с ним! Пойду к потаскушкам;
эти примут.
Ранним утром и вечером – солнце –
аллегория голой сраки,
мерцающей между пологими бедрами неба и моря.
О! голубые и алые
бедра в знаменье мороза,
О! осень нежелательного зачатия.
— Я звонил в небеса, молчание было ответом.
— Как там? Есть свободные номера?
Или мне подождать пока гость покинет гостиницу эту?
Впрочем, рай по количеству звезд,
перекроет и Амбассадор, и Хилтон,
а я, кажется мне, говорил,
что в карманах и сквозь затылок – только медь,
а весна далеко за спиной.
 
 

˜ ˜


И он движется, движется, движется
Он слышал, что в этом спасение
Сегодня он здесь, а завтра
Поймай за хвост ветер… В холодных карманах
Руки, и им тоже кажется, —
Спасение в перемещении
Они где-то читали об этом
Иногда уткнувшись в сомнения
Он все же не остановится
Сегодня он здесь, завтра:
Все варианты за дверью в каком-то потерянном доме
Он знает, что может быть, выживет,
Но «может быть» – так не прочно

И он не встретит ее,
не встретит между угрозой и воплощением,
он не встретит ее
Пока он не идет по волне
Мозг убийцы считает секунды,
Сзади слева, на расстоянии цепкой руки
Он не встретит ее
Безумец! короткой любви королевская вежливость:
— Можешь не верить, но я вернусь в полнолуние…
— Надо же! Какая точность…
Стоит ли ждать в засаде стрелкам, или можно пойти покурить?
И он не встретит ее…
between the past and the present
he is the zeroeyes
she is the zeroshadows
they were fates, and
not meeting
between the past and the future
the Time is the Death of Ends


   ˜
˜   ˜


Мир сегодня – один.
Это значит – почти всегда.
Он припомнил весну с белым знаменем неба
вместе с флагом зеленым травы. Вот война.
Газават!
Вечер с мордой разбитой в кровь движется, как прилепленный,
вытрезвительской скользкой стеной
развлеченье плебеев:
примерять анфас или профиль
на купюру пожестче
— Слушай, парень, ты думаешь, я – пьян? Да ни хера! Я прозрачней
стекла. Ты говоришь – любовь, это что-то чего нам не понять…
— Да… Мы руки тянули друг к другу и встретимся на небесах… Она
добавила: «Если позволят»… А кто запретит? – Страх.
Дурак ты парень.
Я об этом знал до того как родиться.
Но с тех пор об этом не думал.
Был волком, точнее волчонком. Рос, вырос.
Дороги были. И впредь будут грязными. Флаги менялись,
А ты отмечай интонацию. Я об этом знал.
Но никто не спрашивал.
Ты вот, первый, разве не так?

— На кармане – мелочь и сезон от корки до корки прочитан.
Может быть ты спасешься, но это случится не здесь;
в следующий раз не слушай их шепот на ушко, сквозь стон –
они лгут, заявляя, что любят тебя, но вдвойне
лицемерней когда говорят, что им все безразлично.
Чтобы лететь она должна уметь быть сильной
где-то между горлом и животом
крохотное гнездышко силы выкормленное молоком
Чтобы выжить хотя бы в потомках
она должна стать сперва кукушонком
позже взрослой кукушкой
Чтобы петь на безлюдной дороге
ей нужно оглохнуть в ночь новолуния
Она не может допускать в себя звуки
как семя в потоке весеннем

— Что ты тянешь?!
В провинции 150 – цена
за короткую ласку, постель и немного вина…
—А нельзя ли за «так»?
— Можно. Но тогда две цены. Соглашайся на 100.
Мир, сегодняшний мир –
Один
Love me two times, baby
Love me too...
 
 
 
 


Станцуем Джайв?
вокруг столба
торчат из центра в пустоту
слова его
ее слова

Выигрыш однорукий
ждет – не дождется
вранье что она недотрога
он хочет ее
она надинамит его

В коротком пальто – свобода
в клеточках сверх-
сексуальности бедра
запах ее плюс
его чутье

Дотянем до ночи и
рост сравняем
как раз на длину каблуков
между телами липкие
песни летних песков

И если все так
И они разминутся
В координатах
Здесь и Сейчас

МИМО
 
 
 


курс на запад держи неуверенный как
туман над северным морем Век восьмой
никакой любви
опускаясь ниже грудь живот колени
помнят об этом Так скорпион еще до рождения знает
как убивать
ты можешь спать как коммандос-снайпер
из положения любого В полной темноте
убийственные сны
царапины кровоточат сны протекают в улицы
черными кошками Поперек движения
приметы уничтожают
все что случилось до этого каждый раз было только началом
в такие дни продолжение Вписанное задолго до дней и
ночей рождений
не важно чем мы закончим не важно что не начнется
не важно что так и не встретятся Это
такие дни