Из какого сора, вздора, разговора растут они, -- не ведая стыда,
уже не только не интересно, но даже совсем не обязательно знать, но остается
только для тех, кого зацепил рифмованный гул -- из какого простора.
Смелость Поэта - впустить в свой континуум, в тот, который есть во
всей своей неприкрытости (если не считать уже имеющуюся защищенность словом,
хранением, поименованием), со всей гордыней неприглядности.
И вот уже Петрушка неумелый встал на полную стопу и случился Сталкером,
ведущим по крепко закрученой нитке строчек желающих увидеть Зону, совершенно
мне, читателю, незнакомую до прочтения книги стихов. Нахлынула реальность,
еще одна реальность, затопила запахами мокрого железа, ноющего дерева,
и тем едва уловимым, но всеопределяющим - запахом травы, именно той, последней
покидающей пустыри -- перерождать грех гордыни в достоинство упрямства.
Не строгая задуманность сада, а сталкеровская (эсхатологичная, наобум)
разбросаность камней, по которым и собираем в себя пространство Поэта,
который...
Вот он прошёл уже знакомое, стоит впереди, на линии, где пространство
должно закончится. И нам покажется, что ждёт, ждал нас...