Вот лежит тарантул

Speaking In Tongues
Лавка Языков

ВОТ ЛЕЖИТ ТАРАНТУЛ

От Издателя





Осенью 1966 года мы должны были опубликовать «первую книгу» Боба Дилана. Остальные издатели нам завидовали. «Этого вы продадите целую кучу,» -- говорили они, толком и не зная, что это такое, если не считать того, что оно написано Бобом Диланом. По тем временам -- именем магическим «А к тому же, смотрите, сколько продали книг Джона Леннона. Так у вас будет вдвое больше -- а может, и втрое.» Содержание не имело никакого значения.
Боб время от времени заходил в издательство. В те времена ему было трудно путешествовать средь бела дня даже к нашему старому зданию на углу 12-й Улицы и Пятой Авеню -- великолепному сооружению с мраморной лестницей и толстыми стенами, увешанными портретами и фотографиями таких людей, как, например, У.Б.Йитс: мы напечатали и его первую книгу -- фактически, все его книги.
Однажды, когда Боб появился в очередной раз, секретарша за большим дубовым столом решила, что ей нет дела до того, кого она лицезрит, и стала звонить наверх, чтобы узнать, можно ли его впустить. Тогда это казалось смешным, потому что существовало крайне немного мест, где он не оказывался желанным гостем. Он, бывало, войдет, а люди начинают пялиться, перешептываться и отступать назад. Думали, что нехорошо на него наваливаться. Они все равно не очень четко себе представляли, о чем с ним разговаривать.
Мы говорили о его книге, о его надеждах на нее и о том, как она будет, по его представлению, выглядеть. И как он ее назовет. Мы знали только то, что «работа продвигается», что это будет первая книга молодого композитора, робкого парня, быстро ставшего известным, иногда пишущего стихи и странно воздействующего на многих из нас.
Мы не были вполне уверены, что нам делать с этой книгой -- кроме денег, конечно. Мы не знали, что собирается делать сам Боб. Мы знали только, что хорошие издатели дают авторам шанс нагнать самих себя. Роберт Лоуэлл говорил: «на свой страх и риск вдоль по лезвию бритвы», -- и мы думали, что Боб занимается чем-то вроде этого.
Мы разработали оформление книги, которое нам самим понравилось. Бобу оно тоже понравилось, и мы отправили его в набор. Еще мы наделали значков и сумок с портретом Боба и словом «Тарантул». Мы хотели привлечь всеобщее внимание к тому факту, что книга выходит в свет. Мы хотели помочь «Лайфу», «Луку», «Нью-Йорк Таймс», «Тайму», «Ньюсвику» и всем остальным, кто говорил о Бобе. Мы доставили ему гранки, чтобы он мог в последний раз хорошенько посмотреть на книгу, прежде чем мы ее напечатаем, переплетем и начнем выполнять все те заказы, которые к нам поступили.
Стоял июнь. Боб сделал небольшой перерыв в работе над фильмом, который монтировал. Мы немного поговорили о книге, о Рамо и Рембо, и Боб пообещал закончить «некоторые изменения» через пару недель. Через несколько дней после этого Боб прекратил работу вообще. Катастрофа с мотоциклом приковала его к постели.
Книгу можно было бы печатать и в таком виде, как было. Но мы этого сделать не могли. Боб не хотел. Теперь он просто не был готов делать «некоторые изменения». И не больше того.
Время шло, год близился к концу. Некоторые были в ярости. Где эта так называемая книга? Он обещал. Обещала компания «Макмиллан». Они даже понаделали этих своих значков и сумок, и их еще осталось много, и люди тащат их со складов и продают, потому что на них -- портрет Боба; и, может быть, все равно, один портрет -- даже лучше, чем сама книга.
К тому же, несколько наборов гранок разошлось по разным людям, которым книга была послана для предварительного ознакомления. Такие предварительные оттиски делаются с каждой книги. Иногда они даже не сшиваются, а просто скрепляются спиралью.
Прошло еще немного времени. По-прежнему много народу говорило о книге и интересовалось, когда же она выйдет в свет. Но она не могла выйти до тех пор, пока этого не захочет Боб, -- если он вообще захочет. Пока же он не хотел.
Чем больше времени проходило, тем более любопытствовали и злились некоторые. Не имеет значения, что это -- его работа, говорили они. Не имеет значения, чего он хочет, говорили они. В конце концов, какое он имеет право? И вот им удалось достать пару копий тех гранок, и они начали изготовлять копии копий. Эти копии продавались даже лучше, чем значки.
Некоторые газеты заметили, что происходит, и решили напечатать части книги, длинные рецензии, рассуждения и разоблачения. Ни Бобу, ни нам это не нравилось. Мы знаем, что у художника есть право самому решать, как поступать со своей работой. И издатель должен защищать это его право, а не нарушать его. Это должно быть известно всем. Вы не трогаете того, что вам не принадлежит, а единственное, что нам принадлежит в полной мере, -- это наша работа.
Поэты и писатели рассказывают нам о наших чувствах. Они находят способы выражать невыразимое. Иногда они говорят правду, иногда -- лгут нам, чтобы не разбивать нам сердца.
Боб всегда был впереди, находя в работе такие пути, которые, может быть, трудно понять. Однако, многое из того, что он тогда написал в «Тарантуле», сейчас понять не так уж сложно. Люди меняются, меняются и их чувства. Но «Тарантул» не изменился. Боб хочет, чтобы он был опубликован, и, значит, настало время его опубликовать. Это первая книга Боба Дилана. Это -- именно то, как он написал ее. А теперь вот и вы это знаете.