Совсем немного о «Грязных Блюзах» Александра Дёмина
Эта рецензия была опубликована в журнале =ДВР=
№4, зима-весна 1988 г.
-- Рок-н-ролл ещене мертв, но уже начинает
пованивать...
-- А блюз?
-- . . . . . .
(Из разговора с Дёмой, которого еще
не было)
Как-то давно один работник Дома Молодежи написал эпиграмму на Дёму
(поразмышляй об этом, читатель, но не спрашивай в комитете комсомола).
Я ее не помню. Там было что-то про черную одежду и Наполеона. Вот загордился
бы Дёма, прознав про такое сравнение! Впрочем, смотрите-ка, кусок вспомнился!
Дёма, закрывай глаза от блаженства и внимай:
Рок-клуба бард владивостоцкого,
Ля-ля-ля-ля-ля ля-ля он (это не непечатные выражения,
просто строчка забылась)
В одежде черной -- под Высоцкого,
А с виду он -- Наполеон! (Я надеюсь, что вышеупомянутый
Работник =ДВР= не читает, а значит, об авторских правах не заявит и гонорара
не потребует. Есть все-таки свои прелести у маленьких тиражей!)
Так вот, на мой взгляд, Дёмин просто непременно должен возгордиться
столь широкоформатным сравнением. Оно просто обязывает узреть в себе нечто
такое... такое... Ну, наполеоновское эдакое, для чего, увы, в деминской
отнюдь не крупной фигуре как-то не хватило места. Впрочем, льстить будем
с красной строки.
Чего в Дёме нет, так это напыщенности и осознания своей суперзначимости,
так характерных для наших провинциальных рокеров. Вне зависимости от степени
перманентности своего состояния (термин, изобретенный Сашей Дёминым для
характеристики своего время-от-времени-состояния) он прост и ненавязчив
-- рассуждает о своем, в принципе не интересуясь, понятны и занятны ли
собеседнику его рассуждения. Примерно то же происходит и на сцене.
И вот что ещеподкупает в Дёмине -- так это просто патологическое какое-то
желание сделать что-нибудь хорошее! Дать, например, Сене [Позднейшее
примечание экс-редактора: владивостокскому поэту Сергею Нелюбину] почитать
Гумилева (сенькина беда, что он того Гумилева уже 11 месяцев взять не может).
Или деньги с концерта в Доме Молодежи перечислить в Фонд Зоопарков -- для
Майка (правда, Дэйв ту
сотню все никак безналично отторговать не может). Или, скажем, сыграть
в одной программе с БГ в Иркутске (куда оба собираются в мае съездить),
да так, чтобы БГ получил свои 500, которые (по слухам) запрашивает, а Дёма
-- так и совсем бесплатно, в память о рок-н-ролле...
Черт его знает, как оно будет выглядеть за рубежом ДВР, а в родном
Владивостоке...
Выходит небольшой акустический Дёма (последнее время -- в сопровождении
большого Лефона [Алексей Чернышук, некоторое время участвовавший в акустических
концертах АД] с бонгами), издали очень напоминая Нашего Человека из Сычуаня,
и начинает петь. Что-то от Дилана, что-то от Майка. Где-то улыбаясь, в
перерывах подыгрывая себе на гармошке. Публика пошевеливает ушами... По
сложившейся традиции -- почти рычит при упоминании непечатностей: «Дворянского
Гнезда», скажем, или «сестер с Набережной»... Через одного-двух хлопает,
услышав о чайке по имени Джонатан Ливингстон или Гефсиманском саде... И
уж совсем бьется в экстазе, смакуя такие родные «смесь ОБХСС и Третьей
Смены», «Сюзи Кватро и Мордюковой»...
Если хотите -- это то, чего нет пока больше ни у кого в городе: умения
пощекотать и мозги снобов, и руки экстремистов, и уши подростков. Причем
с дёминой стороны это -- отнюдь не тонкий расчет, апросто осуществление
доброго принципа: Все, что в кайф, -- то и рок!
И вот еще. Возьмите «Воскресную Площадку» (или как они сейчас называются?)
или «Совет Ветеранов СЭС» и мысленно аккуратненько так поставьте на сцену
какого-нибудь ДК, ну, например, в славном городе... Чебоксары, да представьте
еще, что выходит Дэйв перед началом и в присущей ему манере а-ля Открытие
Торжественного Собрания сообщает, что это команды из... из не менее славного
города Петропавловск-на-Колыме. Вот. Прибыли к чебоксарским друзьям. Поверит
публика? А почему бы ей и не поверить, еще как она это сделает, ух! Еще
и что город такой есть, поверит. А теперь попробуйте ту же операцию с Дёмой
произвести... Ну как? Вот-вот -- борода... Он и в Душанбе будет Владивостоком
пахнуть.
Дёминские блюза достаточно неразнообразны. И даже однообразны. Говорят,
правда, весело, когда ему Игорек Некрасов [первый бас-гитарист и шоумен
группы «Туманный Стон», играл с Дёмой в никогда не существовавшем коллективе
«Александр Дёмин и Бедные Люди»] на басу подыгрывает. За все время пребывания
на Большой Владивостокской (ну очень большой!) Рок-Сцене Дёма два раза
подпрыгнул (на концерте с «Третьей Стражей» в прошлом марте) и один раз
маршировал в каске (в Шиза-Шоу на декабрьском рок-марафоне, которое характеризовалось,
однако, чрезвычайно высокой степенью перманентности). А еще один раз устроил
себе декорацию, прикрепив на собственный лоб государственный казначейский
билет достоинством 1 (один) рубль («Я люблю тебя, как мой папа любит свой
рубль...»). Все же остальное время -- просто стоит и просто поет. Эта статичность
поведения подчеркивает статичность, (откроем новую категорию) «привязанность»
и значимость текстов.
Дёминские тексты, в большинстве своем, «привязаны»
к мироощущению, к состоянию одного и того же человека. Состояния эти
колеблются друг относительно друга с очень небольшой амплитудой в зоне
ядовитого, но все же беззлобного, привычного смеха-стеба и тебя, дружок,
и меня, и Их, конечно, как же без них. Здесь нет ни блюющего презрения
текстов Бородина («Дионис»), ни сладкого облизывания Кота Соломенного (в
рамках «Третьей Стражи»), ни наивного протеста Лёни Бурлакова («Депеша»).
Есть -- его, Дёмина, и в чем-то мое, да и твое, возможно, ощущение этой
жизни -- с ее Мозговой Милицией, танцами с перебитой спиной и Владивосторгом,
с табличкой «Смотреть можно -- трогать нельзя»... Довольно гнусное, черт
возьми, ощущение всегда улыбающегося и доброжелательного Дёмы...
