THE EVERLASTING VOICES
O sweet everlasting Voices be still;
Go to the guards of the heavenly fold
And bid them wander obeying your will
Flame under flame, till Time be no more;
Have you not heard that our hearts are old,
That you call in birds, in wind on the hill,
In shaken boughs, in tide on the shore?
O sweet everlasting Voices be still.
|
СЛАДОСТНЫЙ ГОЛОС
О Боже, мне сладостный голос верни!
Пусть вздрогнут у райских ворот сторожа,
Их жарким укором своим раздразни,
Пламя под пламенем — время держа.
Ты же кличешь птиц и ветер сухой,
Будто знаешь, что наши сердца мертвы...
Здесь лишь хруст ветвей и морской прибой.
О Боже, мне сладостный голос верни!
|
THE SECOND COMING
Turning and turning in the widening gyre
The falcon cannot hear the falconer;
Things fall apart; the centre cannot hold;
Mere anarchy is loosed upon the world,
The blood-dimmed tide is loosed, and everywhere
The ceremony of innocence is drowned;
The best lack all conviction, while the worst
Are full of passionate intensity.
Surely some revelation is at hand;
Surely the Second Coming is at hand.
The Second Coming! Hardly are those words out
When a vast image out of Spiritus Mundi
Troubles my sight: somewhere in sands of the desert
A shape with lion body and the head of a man,
A gaze blank and pitiless as the sun,
Is moving its slow thighs, while all about it
Reel shadows of the indignant desert birds.
The darkness drops again; but now I know
That twenty centuries of stony sleep
Were vexed to nightmare by a rocking cradle,
And what rough beast, its hour come round at last,
Slouches towards Bethlehem to be born?
|
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ
Крутится, крутится страшное колесо.
В беличьей клетке пусто. Сокол оглох
От свиста охотника.
Везде разгром. И равновесья нет.
Анархия пожрать готова мир,
Прилив кровавый беды предвещает,
Поруганы обряды благочестья.
И в нерешительности лучшие из нас
Томятся. Худшие страстям
Губительным дают собою править.
Близится час иного откровенья.
Близится час второго пришествия.
«Второе пришествие»! — не успел сказать,
Как огромный образ из Анима Мунди
Явился взору: из песков восстала
Фигура с львиным телом и головою человечьей.
Отсутствующими, дикими глазами повела
И поползла. Вокруг нее парили
Лишь тени злобные стервятников — над нами
Сгустилась тьма. Теперь я знаю,
Что двадцать скованных дремотою веков
Доведены до кошмара качающейся колыбелью.
Настал час! И страшный зверь
Приближается к Вифлеему, чтоб там родиться.
|
THE MAGI
Now as at all times I can see in the mind's eye,
In their stiff, painted clothes, the pale unsatisfied
ones
Appear and disappear in the blue depth of the sky
With all their ancient faces like rain-beaten stones,
And all their helms of silver hovering side by side,
And all their eyes still fixed, hoping to find once more,
Being by Calvary's turbulence unsatisfied,
The uncontrollable mystery on the bestial floor
|
ВОЛХВЫ
Ныне, как встарь, я украдкой взираю на них.
В грубых раскрашенных робах, угрюмы, бледны,
Они исчезают на фоне небес голубых.
Их лица, как ливнем исхлестанные валуны,
Седины плывут вереницей, слепя серебром,
Напряжены, словно ищут чего-то глаза.
Им мало Голгофы, на грязном полу и сыром
Позорного хлева — спешат разглядеть чудеса.
|