«Мы видели раскосого опасного джапа,
мы видели коварного филиппинца...» — Марлон Брандо высказывается о кинематографе в шоу «Ларри Кинг живьем»
Коварный филиппинец. Как часто я укладывался вечером спать, а фраза
эта эхом отдавалась у меня в голове. Однако, лишь совсем недавно я осознал,
что никогда ни одного настоящего коварного филиппинца я, на самом деле,
не видел. Я проезжал через филиппинские кварталы, и всё, что я видел, казалось
мне достаточно простодушным. Вывески того или другого — химчистки ли, авторемонта,
— все они выглядели безобидными, но, видимо, истинное их вероломство таилось
где-то внутри. Мне стало интересно, при каких обстоятельствах коварство
выходит на поверхность.
Я несколько лет проработал с филиппинкой и теперь решил провести небольшой
эксперимент. Я спросил ее, как бы она поступила, если бы стала свидетелем
дорожно-транспортного происшествия, и на месте аварии кто-нибудь шарахался
бы, не зная, что делать, как ушибленный. «Я бы остановилась и помогла бы,
наверное,» — ответила она. «Зачем?» — спросил я. — «Получить что-нибудь
взамен?»
Она пристально посмотрела на меня: «А вы бы что сделали — вызвали подмогу
и остались дожидаться, пока помощь не подоспеет?» Я понял, что у нее перед
глазами стоит стереотип милосердного и вежливого белого англо-американца,
и содрогнулся от отвращения. Я так расстроился, что чуть было не захотел
разозлиться.
Я решил взять в прокате фильмы, где можно будет изучить, как изображают
филиппинцев. Я посмотрел «Крестного отиа», «2001» и «Унесенных ветром».
В них не наблюдалось ни одного упоминания о коварных филиппинцах. Почему?
Вероятно, киноиндустрия тайно управляется филиппинцами. Вероятно,
это их рука прячется за такими фильмами, как «Логичный филиппинец» (1986),
«Простодушный парень из Манилы» (1993) и приключенческой классикой «В дебрях
коварного Лаоса» (1995). Л если это так, то не являет ли это нам их несомненное
вероломство?
Мой друг рассказал мне о фантастическом филиппинском иглотерапевте.
Я позвонил записаться на прием. «Что вас беспокоит?» — раздался обманчиво
приятный голос на другом конце провода. «Я... мне...» Эту часть плана я
недоработал. «Меня... я...» Я повесил трубку. Тридцать секунд спустя зазвонил
телефон. Там никого не было. Сначала я не придал этому значения, но потом
признал изощренность тактического хода: определитель номера! Коварный филиппинец
перезвонил мне, определив мой номер, и теперь его знает! Опасаясь ответного
удара, я перезвонил сам и записался на прием.
Я вошел к нему в клинику и сел ждать в приемной. Ждать чего, интересно?
Возможно, того, чтобы меня перехитрили —так или иначе. Ассистентка попросила
меня заполнить анкету. Она умно подтолкнула ко мне листочек и искусно предложила
карандаш. Я заполнил бланк, прислушиваясь к закодированному диалогу, имевшему
место в кабинете. Банальные вопросы о погоде больше не казались пустыми
любезностями: то были сложно структурированные фразы, в которых начальная
буква каждого слова складывалась в фамилию моей мамы до замужества. Едва
войдя в кабинет, я начинаю вворачивать доктору и его медсестре уникально
американские словечки, типа «спелись». Мне хотелось увидеть их реакцию.
Никакой реакции не последовало. Если не считать одного — взгляда настолько
коварного, что я содрогнулся. Затем произошел такой диалог:
— Здесь говорится, что вы хотите лечиться от чумки.
— Да, — парировал я. Грубую игру они тут ведут.
— Чумка — заболевание собак.
Озёра пота у меня на лбу мгновенно собрались в карту штата Мичиган.
— Да, — ответил я. — Меня беспокоит, не заболела ли ею моя собака.
— Так вы пришли по поводу нервозности? Хотите, чтобы я вылечил вас
от беспокойства?
Не-ет, это не пустячная пикировка двух достойных противников. Это закодированная
шахматная партия слов, головокружительное проявление хитрости.
Иглы впились в тело. Четыре в уши. Три в череп. Некоторые вворачивались
вручную. Сквозь некоторые пропускался электроток. Десять минут спустя их
вынули, и я ощутил замечательное спокойствие. Столы перевернуты. Коварный
филиппинец унял мою тревогу, и я теперь у него в долгу. Он победил. Я предчувствовал
какие-то формы коварства, но никогда не подозревал, что они возвысятся
до такого уровня изощренности.
Я вернулся домой и включил телевизор. Шоу Ларри Кинга еще продолжалось: