Она прогуливалась среди искусственных деревьев и безопасной клубники
со стеклянным блеском. Плоский десертный ключ от клетки отвечал ее представлениям
об учебе, она смутно припоминала вечеринки и армейский порошок в фантастических
дозах. Единственный магазин, где продавали бритвы для мясников... Она пила
тогда бульдожью микстуру и пританцовывала от стыда в верховной конвульсии.
Она швырнет обувь и поплачет в спальне... Она будет невежливо лежать
в черноте, и будет соломенная портьера, и апельсины, и любимый соус с пузырьками.
Она помнит бессонные приемы и мистические фигуры пациентов. Она обмякает
в предвкушении безмятежно-червивых деньков, когда коматозное сияние солнца
вытопит желтые галактики невменяемых процентов.
Дежурная сумасшедшая отметила сильную нехватку калия. Хотя она была
еще неопытной, с тех пор как она переступила порог этой замечательной больницы,
ее допускали в некоторые лаборатории, она смотрела отдельные кардиограммы
и даже делала записи в медицинском блокноте. Она была из тех хватких куриц,
которые в узкой будке социального багажника умудряются нажиться -- они
вначале ждут, когда пройдет дурная пора и все обойдется. Теперь она уже
объявляет процедуры. Может быть, ее оставят руководительницей. Ее партнер
работает тоже без эмоций -- бьется над невероятным инфекционным недугом.
Он запачкал свои четыре психические дольки неоновой пустотой и, сложив
в кровоточащий пакет громадные вещи -- этот процесс был предусмотрен, --
помахал забавной вывеской, словно президент клуба, который объявляет о
скором ужине.
Поиграли в сонную перекличку, глухие несчастные чудовища в своем лихорадочном
полусне еще больше углубились в свои кошмарные привычки и страхи, заключенные
в человеческую пижаму, как безнадежно глупая ящерица заключена в яйцо.
Какой телепат заработает сегодня свой кусок мозга, свой глоточек?