Speaking In Tongues
Лавка Языков
Мирза Галиб
Переложения с фарси и урду Евгения Шешолина
Как можно
по взгляду Твоему томиться, взгляни!
Столько
жалоб на Тебя в груди, что даже слов нет...
Поздно ты вспомнила
обо мне! — У ног твоих положить мне?
Мы встретимся,
и сердце, — будто вор у цели...
С бесплотным
знаньем мудреца богатство сравнивать ты стал?..
На печальной чужбине
— вдвойне один...
Что толку странствовать,
раз есть покой?
Никого там, где
хочу жить, пусть не будет!
* * *
Как
можно по взгляду Твоему томиться, взгляни! —
Я — как слеза, повисшая на реснице, — взгляни!
Ты так сторонилась моей беспокойной любви…
Ну вот, — покоюсь теперь в этой гробнице: взгляни!
Я научился думать, что Ты не видишь меня!..
Чего стоило научиться этому, — взгляни!
Взошли семена кустами для гнезд: где же Хума?
Мои силки, мои семена для птицы: взгляни!
Светлая, Ты не смотрела тоске прямо в глаза;
в моих глазах тоска по свету таится: взгляни!
* * *
Столько
жалоб на Тебя в груди, что даже слов нет;
у красноречивых ран на сердце — языков нет.
В строгий пост тем больше, сладостнее грешат…
И найдется ль несмотревший, да запретных снов? — Нет.
Нам по кругу пестрый кубок пущен на пиру!
Жизнь — лишь вдох весны! Ни знойных дней, ни холодов — нет!
Мир — лишь отблеск бытия, но что тогда — ничто?
Вижу: взор летит над океаном; берегов нет.
* * *
Поздно ты
вспомнила обо мне! — У ног твоих положить мне? —
Себя, иль годы без тебя, что за долгие дни пошли прахом?!
Ты цвела красотой молодости, в расцвете пестрых лет был я...
Поблекла ты, дела мои, — никого не вини! — пошли прахом...
Поверила ты наконец моей страсти, но где ж твоя прелесть?..
Лавры за тридцать лет терпенья, — как ни поверни, пошли прахом!
О Галиб, не остановить круг вращения небес, о Галиб!
Пошли прахом все дни мои!.. О, почему они пошли прахом?!
* * *
Мы встретимся,
и сердце, — будто вор у цели,
боясь того, кто стережет, — трепещет в страхе.
Чего же ты еще хотел бы от любимой? —
Невинно поцелуя ждет, трепещет в страхе!..
Что шейху — музыка? — От музыки у шейха
одна лишь мысль, что он умрет, трепещет в страхе.
Не страшный ли позор? — фальшивую монету
меняле принесли, и тот — трепещет в страхе...
* * *
С бесплотным
знаньем мудреца богатство сравнивать ты стал?..
И я просил того, что в сердце по милости Творца ношу.
Поскольку попросили все, чтобы просить я перестал,
за неуместность просьб прощенья теперь покорно я прошу!
* * *
На печальной чужбине
— вдвойне один,
как в зеркале, — что и в родной стране — один.
Все мы — горсть праха, рассыпанная вокруг...
Боже, скажи, каждый — в какой цене один?!
Ты — зеркало бытия, Галиб, и ты — в нем...
Ты снова себя узнал, как во сне, один.
* * *
Что толку странствовать,
раз есть покой?
И что — Кааба, если хадж — как танец?
Люблю вино, — ведь я поэт; ведь честь
подмоченная не страшна для пьяниц!
Я славой упоен, а на пиру
вина-то нет, наводит кравчий глянец!
Кого-нибудь ведите, кто поймет, —
поведает о многом чужестранец.
* * *
Никого там,
где хочу жить, пусть не будет!
И кого-то поговорить — Пусть не будет.
Пусть не будет в доме ни стен, ни дверей,
и нужды тот дом сторожить — пусть не будет.
Пусть никто не сидит надо мной больным,
а умру — никто слезы лить пусть не будет.