Speaking In Tongues
Лавка Языков

Константин Дмитриенко

*

 
 

*


Поднимись на загривок горы
причитая сквозь хмель — «Аллилуйя!..»
ты увидишь среди вечной зимы
прорастание семени дурней.
Оглядишься — и через весь горизонт
на лице дауненка — ухмылка будды.
Моны Лизы млеко и мед,
да кормящие грудью зародыш смертей
в самое ухо шепнут незнакомое имя.
 
 

* *

 

— Предскажи все, что им предстоит,
этим глыбам осколков в карьере.

— Этому — лечь в фундамент
Этот — колонной выйдет навстречу луне
Этому — быть алтарем
Этому — татуировка на спину и гроб
под живот
 
 

* * *

 

Последний шаман
между миром небесных живых и подземных живых
ноги вязнут в грязи могил
Единственный провод натянутый сквозь выжигающий холод
между великим «здесь»и запредельным «там»
сейчас
Последний шаман
В мире пустом танцующий бесконечность
Между огней нужды не греющих никого
Последний шаман
выкладывает голосом по воде
как ракушками на песке
имя ничего не значащее
Последний шаман
выблевывает семя как непривычную пищу
ничего не говорящее

Чертополох и Омела. Закат через всю страну.
На плечах тяжелеет восток —
последняя полная тысяча лет одних только секунд весны
 
Последний шаман
Вышептывет имя
Выкликает силы
Выстреливает птиц
Выслушивает рыб
— Знаешь,
охота на упырей
аристократична, смела и
совсем не для нищих... Серебро-с...
 

Отраженье стекла на осколке луны
мертвая зыбь.
Контрабандный нырок в сверхприватные сны.
Одноногая выпь в камышах неэвклидовых лемм,
шевеление схем —
вертикально — вверх-вниз. От темени к пяткам — разряд
— Она будет внезапной. Ты, конечно же рад?

И растаявший снег, и вращенья луны,
лебедь вмерзший в пруды
Пурпур. Охра
и вновь Серебро
Пепел и Соль
Бабье лето, как срамная сцена выпрыгнувшая в окно.

И в плечо вбита птица цветная
ручку газа вперед и без каски по снам.
Вместе с именем твоим,
Нам, господи, Нам!
 
 

* * * *

 
А-а-А-а-а
Смерть века —
лети в глаза
пылью стекла —
Ветер Конца
Ветер Конца
Ветер Конца
Ветер Конца
    Death of this Age,
    Fly into my eyes of
    Dust of the beat glass
    Wind of the End
    Wind of the End
    Wind of the End
    and until the End.

Осень желтым маркером подводит финально черту
It’s only the End, but not Death is.
We will be passing around диковинки летних страстей
to this winter, to the snowless next winter.
К черту в задницу и go away.
Dangerman-overkill
keeping clean
his aeroplane,
Не спеши раздеваться. Зима на носу
поправляет очки и на лыжах с горы
по тирольски вопя. Юг уходит
все дальше на запад. Там Африка
будет с новой строки и «Unite!»
Эхо тратит себя возвращаясь и возвращаясь
in the white to the backside. Oh! Silver moonlight!

In Death We Trust! I’m sure that you know what to do.

Тень прозрачно искажена.
Down — навстречу сезонов дымов
Down — без крыльев, без тормозов.
                                 Face to hot ace;
до пришествия новой весны, не христа.

Но откинь одеяло и слепок зимы
слепит страх.
На глазах
мерзлый сгусток слезы.
К черту в задницу этот ваш ugly Love!

Осень желтым маркером фатально доводит черту.
 
 

* * * * *

 

 
 
 

* * * * *

 

место:                            Второразрядный отель...
— Слава силам, с горячей водой и без вшей
Заправка на выезде...
— Будь осторожен, брат,
шмонают менты.
— Значит, винтят?
(кивок головы, означающий, видимо, «Да!»)
 
 

* * * * * *

 

Не буди мою грусть. Пусть ее спит
до поры
Обращайся со мной как с нищим и глухо-немо-слепым
до поры
До поры возродиться убей во мне душу и спи
до поры
Превратись в соль земли
В мою суть И
Одна, — уходи.
 
 

* * * * * * *

 

Грязный снег на асфальте и падение с крыши.
Чахлый куст за окном и цветы на окне —
знаки посланные тебе
( — От чего ты уверен, что «свыше»?
— Согласен... Просто «извне»...)

Незнакомый язык символических жестов.
Глух и нем, как китайский театр теней.
Будет смерть в окончание жизни и следом
еще одна смерть, и еще, и еще...
а за ней

В новой капельке шага:
Если ветер коснется руки — это знак.
Бесконечность — ничто.
Пустота — не граница.
Повторение — Смерть, а за ней Еще Одна Жизнь.

И я знаю. Причин для тоски в расстоянии — нет.
В будущем, мы узнаем друг друга, — не скрыться;
будет знак (или ветер коснется руки или небо
опуститься с крыши).

Даже если приложим все силы к тому, чтобы смыться,
То удасться лишь ЗДЕСЬ, а затем
Будет смерть. И еще одна (вроде паденья осеннего листьев)
И еще одна следом за ней.

Не пугайся меня через тысячу лет
Я — совсем незнакомец — как ветер и небо
Покажусь тебе странным когда заявлюсь:
— Hi my Darling! — Не теряйся в ответ.
— Привет.
 
 

* * * * * * * *

 

— По вашим законам я должен быть мертв.
— Ладно... Устроим. Что желаешь в конце?
— Обогнать бы себя и суметь не вернуться...
— Удачи тебе на той стороне зимы.
 
 

* * * * * * * * *

 

Говорящий за всех с Темнотой
и ее детьми
На свадебной пустыне декабря
ребенок в словах
Разум — летящая к цели стрела
жизнь проходит
Вечность — не больше, чем «очень долго»
Заклинание сжимает кольцо объятий
Забитая пробкой бутыль задохнется
в собственном эхо
смерть не закончится
дебилы смеются
змеиной походкой
Пользуйся в самый разгар охоты
заводи мотоцикл
На предплечье птица тянет все тело
в полет
Торопливой стрелы
След обрывается
Точка
Еще одна
Тело — в обочину
как отгнивающую одежду
 
 

* * * * * * * * * *

 

День, когда от весны захлебнувшейся родами,
отвалится свежий холмик в истлевших бумагах цветов —
it’s the greatest day.
Без приказов и визы солнце висит вертикально,
почти стоит.
Не дожидаясь тени погаси все огни, и
switch off the TV
shoot all your friends, throw out the phone.
Плотно задернув шторы, подогретое, краткое масло ночей
запусти в себя.
Растворись в нем, тони
ожидая любовницу-смерть.

Тщетно надейся на не
 
 
 
 

* * * * * * * * * * *

 

— Предыдущее стерто.
— Да! В песке ни следа...
— Предстоящее — смутная тень.
— Да! Мы узнаем его! Он вернется сюда...
— Да! Да! Мы уверены в этом.
Хотя бы в этом...
— На крыльце Парадиза, перила
тоньше шелка и бритвы острей.
— Да! Его руки — в крови.
— Да! Да! Мы уверены в этом.


Хотя бы в этом...