Откуда они вышли? из земного праха. Куда идут? в могилу.
Струится ли кровь в их сосудах? нет – ночной ветер. Что шевелится в их
голове? гад. Кто говорит их ртами? жаба. Кто глядит из их глаз? змей. Кто
слушает их ушами? межзвездная бездна.
Пастор Ньюгейт Филлипс (если Чарльз Хэлоуэй не ошибся…)
1.
Пасынки большой луны смотрят в сторону заката,
как безрукие немые, разговор в глаза упрятав, —
что им Брайль и кто им Один?
руны на могильном камне стерты шлепанцами ветра.
Но прощупывает карлик ели слышный смысл;
в корягах заблудилось эхо смеха,
в речке утонуло. Тихо.
Пасынки луны огромной не вспугнут ни птиц, ни зверя –
только карлик – шасть, и скрылся.
Был ли, не был – весь растаял.
А луна – глядит на запад,
А луна – глуха старуха.
И молчаньем не тревожат мачеху пустые тени
Пасынков Луны Великой.
Стой. Ни с места. Achtung! Silence!
Deja vu. Не мог не видеть,
как ныряет в реку память,
выдрой осторожной – в реку,
в реку с берега крутого,
только б скрыться, только б тихо;
и вода уносит к морю,
в море растворится память.
Пасынки большой луны, головой кивают – тени.
Медленно и осторожно. Как пугливый шорох мыши,
серой цаплей день шагает на ногах теней
и в полдень
пьяный землемер уездный отмечает тень границы стертой
и давно забытой.
«Это вам. И ваши: степи и болота, и долины.
Это – вам. Живите. Будьте.»
Но качают головой. Молчаливо в тень отходят
Пасынки луны большой:
«Это –
нам?
Кто мы такие?»
Пасынки луны смеются над стараниями пришлых
хлеборобов и ковбоев – европейских горлопанов.
Кто схоронится в той чаще?
Только ль тигр?
Кто разбудит тень могильника над пашней?
Только ль ворон?
Спит забытый
воин двух тысячелетий, –
только вывернутый плугом, вверх глядит скуластый камень.
Achtung. Silence. Стой. Ни с места.
Deja vu. «Ты здесь не первый.»
2.
Тени пальцев над болотом.
Бусы, зеркало из бронзы,
медный колокольчик – крошка,
даже смерть, и та, забыла, Кто, Когда и с Кем –
все сгнило.
Ржа взяла себе доспехи,
патина сожрала медь – одинок скуластый камень
и молчит.
Как в реку память –
разоренный прах тревожит утро нового столетия.
«Пасынки луны, откуда? Вы куда?»
«То вам не нужно. Сейте, пейте –
но лишь гости. Ждите. Ждите.»
Ни курганов, ни надгробий, но могилы нас запомнят.
Бусами, пластиной меди, зеркалом из темной бронзы,
Тенью на меже печальной и царапиной на камне.
Пасынки большой луны тихо шепчутся с рекою:
«Помнишь? – помню…
Помнят? – вряд ли…»
Только камень из под плуга – нос прямой и жестки губы...
– Разомкни свое молчанье!
«Ты откуда?!»
«Я не помню.»
Чья земля? Кто открыватель? Кто лежит под семенами?
Пасынки луны смеются:
— Что, не знаешь? Растерялся? Иль психуешь?
Ну и ладно…
3.
Проходи, не стой над нами, мы не родственники, право.
Нам в могилах – тесно, скучно. Но спокойно. Будь разумней
и не лезь всей пятернею:
европейскими губами не сыграть на этих флейтах.
Европейским лицам, разве, отразиться в этой бронзе?