Александр Демин

«Туманный Стон»

Дема раздает автографы девушкам, которые думают, что Хэнк — это он.

Михаил Филатов
СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ ОКАЗАЛОСЬ В BSB ИЗ-ЗА ЖЕНЩИН…

«Интересно, а ел бы Хэнк эту срань, окажись он в Блади-востоке,» — думал я, сидя на склоне холма в одном из лесопарков указанного города на следующий день после Буковски-пати и закусывая шримсом четвертую бутылку «Черного жемчуга». Шримс был куплен по сходной цене у подержанной тетки, вполне заслуживающей быть персонажем романа Великого Американца. Перманентная взвешенность состояния, к которой подвигла разрекламированная «презентация» книги, продолжалась третий день. Вот что делает настоящее искусство! Подобное было пару раз в жизни, помню точно, что, читая «Три товарища», я то и дело бегал в гастроном с бидончиком. Здесь случай особый, это вам не Эрих Мария…

Клубец, считавшийся наиболее демократичным, мне таковым не показался. Если мерить демократичность бабками, то это была, скорее, какая-то мажорская демократичность. Прибавим к билету гадкую водяру «Преображение» в сочетании с пивом «Сибирская корона» по цене «Хайнекена» и получим то, что получили. Правильные девочки-мальчики, антураж, толкучка, музон…

Не люблю я толпу, клубы, кабаки, митинги, выборы, говно на лестничной площадке, машинную сигнализацию, город в июне, жадных извозчиков, тараканов на кухне, маленькую зарплату и продажу долларов. Об этом я забыл, когда сразу со входа мой взгляд уперся в Дему, попивавшего у стойки. Плевать на все объекты нелюбви, когда присутствует альтернатива. Дема был относительно трезв, но благодушен. Покурили, выпили, поговорили. Что нам до этой демократичности… Пришел Дэйв. Дэйв трезвый — это нечто особенное, сама скромность и почтительность. А он уже почти два месяца ни-ни. Шапочку снял, газетки какие-то под рукой держит, улыбка тихая, как у Павлика Морозова, молчит. Ох, Дэйв, каково оно ощущеньице при виде того, за что боролись, а? Не дает ответа. Вместо него другие начали движение. Голос пошел из динамиков, словно ожил висящий на заднике сцены Герой и Виновник: «Леди и джентльмены! Генри Чинаски!..»

Корректность главы издательства явно польстила собравшейся публике. Отсутствовала просвещенная богема, не было падких на шаровое бухло газетчиков, а молодая поросль привыкла оттягиваться по любому поводу. Какие «Женщины», в натуре? Для них и Дема-то инкогнито. А может, верно он заметил — «заткнись и танцуй»? Или припей, если по карману. Я припил, тем более, что увидел знакомого, с которым свели кривые пиаровские тропы. Дэн, столичный гость, перед отъездом решил посетить клуб, прослышав о том, что здесь будет играть гармошечник. Всегда так получается: узнаешь истину о человеке, когда время расставаться. Ух, как они сыграли! Администраторы перенапряглись, объясняя, что лимит времени давно вышел: Дема перекрыл его вдвое. А потом просто встал и ушел пить водку. Его сменили ветераны влад-рока — «Туманный Стон», и Митя был полной противоположностью Александра, и народ пошел вскачь, а между темами ему, народу, тактично напоминалось, по какому поводу сегодня веселье-то, и казалось, что Бук, того и гляди, материализуется старанием Езуты, который совершал магические пассы рукой с зажатым в ней бубном в сторону портрета.

Бук не появился. Только его книга. Стильная, как и все в «Лавке». Рок-н-ролльная река продолжает течь меж своих… гм… Да, меж своих. Я сижу на склоне холма и медитативно поедаю шримс. Хрусь! щелкают креветочные попки. Я прихлебываю из бутылки и думаю, что «Почтамт»-пати следует организовать на привокзальной площади. Под часами, отбивающими «чтобы с боем взять Приморье». Начало в 24 часа. Закончить — утром.

Сергей Сим
Чинаски, они все сосут...

Вечеринка «Чарлз Буковски в BSB!»