Speaking In Tongues
Лавка Языков

ВОТ ЛЕЖИТ ТАРАНТУЛ

От Издателя





Осенью 1966 года мы должны были опубликовать «первую книгу» Боба Дилана. Остальные издатели нам завидовали. «Этого вы продадите целую кучу,» -- говорили они, толком и не зная, что это такое, если не считать того, что оно написано Бобом Диланом. По тем временам -- именем магическим «А к тому же, смотрите, сколько продали книг Джона Леннона. Так у вас будет вдвое больше -- а может, и втрое.» Содержание не имело никакого значения.
Боб время от времени заходил в издательство. В те времена ему было трудно путешествовать средь бела дня даже к нашему старому зданию на углу 12-й Улицы и Пятой Авеню -- великолепному сооружению с мраморной лестницей и толстыми стенами, увешанными портретами и фотографиями таких людей, как, например, У.Б.Йитс: мы напечатали и его первую книгу -- фактически, все его книги.
Однажды, когда Боб появился в очередной раз, секретарша за большим дубовым столом решила, что ей нет дела до того, кого она лицезрит, и стала звонить наверх, чтобы узнать, можно ли его впустить. Тогда это казалось смешным, потому что существовало крайне немного мест, где он не оказывался желанным гостем. Он, бывало, войдет, а люди начинают пялиться, перешептываться и отступать назад. Думали, что нехорошо на него наваливаться. Они все равно не очень четко себе представляли, о чем с ним разговаривать.
Мы говорили о его книге, о его надеждах на нее и о том, как она будет, по его представлению, выглядеть. И как он ее назовет. Мы знали только то, что «работа продвигается», что это будет первая книга молодого композитора, робкого парня, быстро ставшего известным, иногда пишущего стихи и странно воздействующего на многих из нас.
Мы не были вполне уверены, что нам делать с этой книгой -- кроме денег, конечно. Мы не знали, что собирается делать сам Боб. Мы знали только, что хорошие издатели дают авторам шанс нагнать самих себя. Роберт Лоуэлл говорил: «на свой страх и риск вдоль по лезвию бритвы», -- и мы думали, что Боб занимается чем-то вроде этого.
Мы разработали оформление книги, которое нам самим понравилось. Бобу оно тоже понравилось, и мы отправили его в набор. Еще мы наделали значков и сумок с портретом Боба и словом «Тарантул». Мы хотели привлечь всеобщее внимание к тому факту, что книга выходит в свет. Мы хотели помочь «Лайфу», «Луку», «Нью-Йорк Таймс», «Тайму», «Ньюсвику» и всем остальным, кто говорил о Бобе. Мы доставили ему гранки, чтобы он мог в последний раз хорошенько посмотреть на книгу, прежде чем мы ее напечатаем, переплетем и начнем выполнять все те заказы, которые к нам поступили.
Стоял июнь. Боб сделал небольшой перерыв в работе над фильмом, который монтировал. Мы немного поговорили о книге, о Рамо и Рембо, и Боб пообещал закончить «некоторые изменения» через пару недель. Через несколько дней после этого Боб прекратил работу вообще. Катастрофа с мотоциклом приковала его к постели.
Книгу можно было бы печатать и в таком виде, как было. Но мы этого сделать не могли. Боб не хотел. Теперь он просто не был готов делать «некоторые изменения». И не больше того.
Время шло, год близился к концу. Некоторые были в ярости. Где эта так называемая книга? Он обещал. Обещала компания «Макмиллан». Они даже понаделали этих своих значков и сумок, и их еще осталось много, и люди тащат их со складов и продают, потому что на них -- портрет Боба; и, может быть, все равно, один портрет -- даже лучше, чем сама книга.
К тому же, несколько наборов гранок разошлось по разным людям, которым книга была послана для предварительного ознакомления. Такие предварительные оттиски делаются с каждой книги. Иногда они даже не сшиваются, а просто скрепляются спиралью.
Прошло еще немного времени. По-прежнему много народу говорило о книге и интересовалось, когда же она выйдет в свет. Но она не могла выйти до тех пор, пока этого не захочет Боб, -- если он вообще захочет. Пока же он не хотел.
Чем больше времени проходило, тем более любопытствовали и злились некоторые. Не имеет значения, что это -- его работа, говорили они. Не имеет значения, чего он хочет, говорили они. В конце концов, какое он имеет право? И вот им удалось достать пару копий тех гранок, и они начали изготовлять копии копий. Эти копии продавались даже лучше, чем значки.
Некоторые газеты заметили, что происходит, и решили напечатать части книги, длинные рецензии, рассуждения и разоблачения. Ни Бобу, ни нам это не нравилось. Мы знаем, что у художника есть право самому решать, как поступать со своей работой. И издатель должен защищать это его право, а не нарушать его. Это должно быть известно всем. Вы не трогаете того, что вам не принадлежит, а единственное, что нам принадлежит в полной мере, -- это наша работа.
Поэты и писатели рассказывают нам о наших чувствах. Они находят способы выражать невыразимое. Иногда они говорят правду, иногда -- лгут нам, чтобы не разбивать нам сердца.
Боб всегда был впереди, находя в работе такие пути, которые, может быть, трудно понять. Однако, многое из того, что он тогда написал в «Тарантуле», сейчас понять не так уж сложно. Люди меняются, меняются и их чувства. Но «Тарантул» не изменился. Боб хочет, чтобы он был опубликован, и, значит, настало время его опубликовать. Это первая книга Боба Дилана. Это -- именно то, как он написал ее. А теперь вот и вы это знаете.